Один взмах боевой лапы халкозавра — и кормовые дуги отлетели прочь. Надо мной нависли ужас и смрадный дух. Я видел замшелый панцирь чудовища, видел, как крестом раскрылись челюсти, усеянные рядами крючковатых зубов, меня обдало волной смрада еще раз…
Я зажмурился…
Вонь ушла, будто зверь втянул воздух, а потом вернулась. И еще раз. И еще.
Открыл глаза. На что это похоже?
Да-да! Халкозавр принюхивался, как самая обычная собака! Нюх-нюх. И еще раз.
А потом что-то проснулось во мне. Древнее. Багровое и чужое. Так бывало не раз, когда до смерти оставалось полволоска. Лютая, огромная ярость, бешенство, амок. Как тогда, в сортире дискотеки «Трансгрессия», или во время боя у Бенвениды, когда мы отвесно пикировали на астероид: я, моя «Андромеда» и пират на «Черном громе»…
Я рванулся вперед, навстречу гибели и заорал что было мочи! Нечто духоподъемное, матерное, торжествующее и отчаянное! Нет, там не было никаких фраз. Только животный, первобытный вой.
Внезапно кошмарная морда отстранилась. Монстр мне ответил! Он приподнялся на задних лапах во весь свой исполинский рост, поднял вверх серпастые конечности, а средние — хватательные — развел в стороны. И заревел: оглушительно, протяжно, как флуггер, стартующий на ракетных ускорителях.
Он раскачивался из стороны в сторону, угрожающе помахивая конечностями, и, не прерываясь, исторгал трубный рев, который делал честь его глотке и легким.
Длилось это доли секунды или бесконечно длинные минуты — не знаю; но вот над нами мелькнули черные тени.
В лоб и грудь халкозавра впились полуметровые диски с белыми молниями на корпусах — это мои ненаглядные охотники воспользовались нелетальным оружием.
Гигант пошатнулся и рухнул вбок. Какое счастье, что не вперед! Ведь там лежал я, беззащитный и голенький, как младенец.
К нему подскочили гражданин Кейн, Масс Грейв и Наваха, сами похожие на причудливых инсектоидов в своих открытых экзоскелетах. Мощные буры прошили сотовую броню монстра, и в его тело полился транквилизатор. Литра четыре, не меньше.
Мы стояли над поверженным чудовищем. Семеро смелых, бл-л-лин. Стояли и тупо молчали.
Первым очнулся Кейн. В который раз за эту сумасшедшую охоту прозвучал вопрос:
— Какого… беса? Что это вообще было?
Ему невпопад ответил Масс Грейв, который безуспешно пытался почесать спину манипулятором экзоскелета.
— Отличная сука! Я думаю, тонн восемь. Давно такой не брали.
— Это самец, — поправил его Наваха. — Смотри, какие рога на башке.
— Навальный удавится. Двадцать четыре тонны люксогена! — Нуньо был мокрый от пота, хоть выжимай, и обмахивал чело своей тропической панамой.