Лоренцо сел напротив Сары и открыл шампанское.
— Так вы не жалеете, что согласились поехать со мной? Боюсь, это самая легкая часть программы; труднее будет, когда вы окажетесь перед толпой жаждущих сенсаций журналистов, — мрачно предупредил он и подумал, что сделал большую ошибку, собравшись из эгоизма подвергнуть Сару испытанию медными трубами.
Самолет разгонялся по взлетной полосе. Она сидела, закусив пухлую нижнюю губу. В солнечных лучах стали заметнее веснушки на носу, на волосах заиграли золотые и медные блики. За месяц в Кастеллацио из ее глаз исчезло затравленное выражение, а нежная кожа приобрела оттенок, напоминающий пенку на капучино. Она сохранила некоторую нервозность, но теперь гораздо явственнее проявилось ее природное чувственное обаяние.
Ирония состояла в том, что такое превращение было его целью, ради этого Лоренцо попросил Сару остаться в его доме. Ему хотелось увидеть, как меняется ее отношение к себе, как она начинает воспринимать себя как красивую женщину, интересную личность. Однако чтобы заставить ее остаться, он должен был соблюдать дистанцию. Если бы он мог предвидеть, как тяжело будет сдерживать себя! Глядя в окно, Сара чувствовала на себе взгляд Лоренцо и гадала, не сожалеет ли он о своем предложении. Его можно понять: вряд ли кто-то, кроме нее, летал в частном самолете, одетый в застиранную майку с пятном от кетчупа, который она пролила на прошлой неделе. Однако больше ее беспокоило, что она наденет на премьеру. В сумке лежало сиреневое платье, привезенное для свадьбы, но оно не очень годилось для красной дорожки фестиваля. Ей не хотелось подвести Лоренцо, но сказать, что у нее нет подходящего туалета, Сара не могла — он сразу же предложит купить ей что-нибудь, и она умрет от стыда. Страшно подумать, сколько всего он уже для нее сделал!
Самолет произвел на Сару сильное впечатление, но великолепие отеля, куда Лоренцо отвез ее из аэропорта, повергло в шок. Большинство участников и гостей фестиваля жили в «Лидо», но он предпочел поселиться вдали от любопытной толпы. Пока Лоренцо разговаривал с консьержем, Сара оглядывала полутемный холл с огромными, написанными маслом полотнами в золоченых рамах, тяжелыми витыми серебряными канделябрами по углам. Все дышало стариной без намека на модерн и хай-тек, как будто из двадцать первого века через секретную дверь она шагнула в прошлое.
— Готовы? — Лоренцо вопросительно поднял брови, и Сара поспешила за ним, постукивая старыми босоножками по мраморному полу.
— Во сколько показ? — спросила она, когда двери лифта закрылись. Сара боялась, что Лоренцо услышит бешеный стук ее сердца.