Неожиданно Рекс посмотрел наверх и, поймав ее взгляд, улыбнулся с насмешливой дерзостью. Старр поспешно отвернулась. Они ни разу не встречались с той ночи на балконе.
В этот момент раздался приказ режиссера, и сразу же огромные софиты осветили Рекса и Паулину Джеррольд, играющую наследницу. Свет ламп ослеплял, причем настолько сильно, что трехминутная съемка становилась тестом на выносливость.
Раздался свисток, призывающий всех замолчать, была показана и снята доска с названием фильма и номером дубля, мальчик щелкнул деревянной трещоткой, которая синхронизировала звук и изображение. Начались съемки, и Паулина Джеррольд, играющая светловолосую наследницу, вскинула голову и произнесла:
— Ты сегодня другой. Я не могу тебя понять.
Рекс, в образе пирата-джентльмена, улыбнулся своей знаменитой кривой улыбкой и ответил:
— Возможно, у меня появились свои представления о чести.
Диалог продолжался, но Старр его больше не слушала. Где же она слышала эту фразу, к тому же совсем недавно? Ну конечно, Рекс произнес ее тогда на балконе. Старр почувствовала странную тупую боль, причину которой не могла понять. И ярость. Но, спрашивала она себя, чего еще можно ожидать от профессионального любовника! Он играет героя-любовника в настоящей жизни так же, как и на экране.
Старр вдруг услышала обрывок разговора двух осветителей:
— В последнее время Стефан весьма груб с Рексом.
— Да уж, Мак. По его мнению, Рекс делает все неправильно. А ведь он из тех актеров, которые всегда играют лучше всего в самый первый раз.
— Десмонд, кажется, за что-то на него злится, — начал тот, кого назвали Мак. В это время раздался крик «Включить свет», прозвучал свисток, и сцену стали снимать заново.
Старр думала сердито: «Конечно, они ошибаются. Ведь Стефан не настолько подл, чтобы позволить личной неприязни влиять на работу. Они его совсем не знают. Он бы никогда так не поступил».
Днем Стефан снимал сцену, в которой появлялась Старр. У нее была роль гостьи на той яхте, с которой похищали прекрасную наследницу. Старр должна была сказать всего одну фразу: «К тому же у меня с собой нет никакой одежды», но чувствовала себя так, словно весь разговор в этой сцене зависел только от нее. Это был необыкновенный момент, когда она впервые вошла в круг света, отбрасываемый огромными софитами. Ее ослепило, лицо так горело, что, казалось, вся косметика стекает по нему. Старр боялась, что не сможет вспомнить ни одного слова, но как только начала говорить, вся ее нервозность улетучилась. Старр совершенно забыла, кто она такая, и даже не обращала внимания на ужасное сверкание этих ламп.