В последний раз оглянувшись на село, старик шагнул на тропку – и едва не споткнулся.
– Обратно ты! – осерчал он. – Куды намылился? Ступай в дом! Я тебе там ларь с зерном открытым оставил – до весны хватит, ежели что! Ступай, тебе говорят!
Полкан наматывал круги, скакал по тропинке, ловко уворачиваясь от сапог и ведер, которыми старик пытался отогнать непонятливую птицу.
– Не позорь ты меня! – взмолился дед Илья. – Ну, будь ты и впрямь собакой или, там, конем верным, я бы обязательно тебя с собою взял! А так – ну представь: там космический Монарх прет дурниной, с лазерами и прочим атомом, а тут я на битву выхожу с петухом – здра-ааасьте! Стыдоба!
Петух, склонив голову и свесив гребень, задумался, но с тропинки не сошел.
– Холера тебя задери! – в отчаянье вскричал старик. – Чичас же светать начнет, а я ишшо внизу торчу, с домашней птицей спорю! Тьфу на тебя, флюгер недоделанный, суп несваренный!
Попыхтев сердито, дед Илья успокоился, усмехнулся в усы:
– Ишь ты, что деется! Ну, тады так: посколь скорости у нас несогласованные – тебе раньше идти, а я уж после, погодя, а на вершине как раз и встренемся. Ясна задача? Начинай бежать.
И Полкан, будто и впрямь поняв, припустил вверх по тропке.
Когда дед Илья часть льда накрошил в кожух, а часть оставил в тенечке под елями, за спиною уже вовсю грохотало. Оглядываться старик не спешил – он по-прежнему всматривался в туманную дымку на северо-западе, по-прежнему молитвенно причитал:
– Отзовись! Откликнись, пора уже!
Не было ответа с той стороны.
Трещали внизу, за спиною, стволы, лязгал-скрежетал металл, подрагивала земля, и в ужасе тряслись лапы окружающих полянку елей. Старик знал, что сейчас, обернувшись, может увидеть Монарха – но пока не был готов посмотреть тому в лицо.
– Откликнись! – стонал Илья, но не было отклика.
Метался возле ног Полкан, масляно сверкал на солнце пулемет «Максим», и, похоже, не оставалось у старика другого выхода, кроме как устроить супостату «сплошную глобальную катастрофу» длинной очередью из смертоубийственной «машинки» – как, бывало, в Первую мировую, и в Гражданскую, и в Отечественную…
Громоздкое и злое ухало и скрежетало уже совсем рядом, и медлить стало нельзя. Только раз глянул в сторону Монарха дед Илья – и сердце сжалось, подскочило к самому горлу, затрепыхалось: шел по тайге многолапый железный паук, шел внизу, под Иваевской горкой, но росту был такого, что казался выше старика, выше самой высокой ели, растущей на вершине. Левее из-за горизонта выползал второй, правее – третий…
– Ты лучше откликнись! – разозлившись, с угрозой крикнул старик за реку. – Это сколько же лишних лет я небо коптил, ожидаючи?! И что? И зачем?