— Я тебе верю. Но если твои исины этого не делали, то ты должен знать: кто-то старается заставить всех думать, что это ваших рук дело. Более того: кому-то надо, чтобы все поверили, будто это вы напали на плантацию!
Прежде чем Мардук успел что-то ответить, высокий исин из Мари выступил вперед, приблизив физиономию к лицу Симеркета.
— Я сказал тебе еще в Мари, что мы не нападали на эту проклятую ферму! Что творится с египтянами? Был и еще один, который пытался обвинить нас в том же!
Возможно, из-за шума льющейся воды, но Симеркет не расслышал сказанного, ибо прошла минута, прежде чем он понял, что услышал.
— Какой это… еще один?
Мардук повернулся и кивнул солдату, топтавшемуся в дверях. Тот быстро пошел по наружному ходу, и эхо его сапог постепенно затихло.
— А сейчас, — сказал Мардук, когда снова послышались шаги, — ты увидишь, как я пекусь о тебе, Симеркет! Когда ты рассказал мне о том, как исины напали на плантацию, я отправил своих людей в Мари. Мы смогли обнаружить несколько деталей, одна из которых должна особенно заинтересовать тебя…
Мардука прервал шум у двери. Солдат вернулся, и исинские воины стали неуклюже отодвигаться, уступая ему дорогу. Симеркет заметил, что за солдатом следовал кто-то еще. Он медленно поднялся и уставился на вошедшего.
Он уже не мальчик, машинально подумал Симеркет. И утратил юношескую угловатость. Плечи стали шире…
— Рэми? — спросил он так тихо, что сам едва расслышал свой голос.
Юноша пристально посмотрел на него — без всякого выражения. Ну конечно, это же он, Симеркет был ответственен за высылку мальчишки из Египта, после того как узнал об участии его отца с матерью в разграблении могил у Великого Места! И хотя он тем самым спас парня от казни, у того есть все основания винить его в том, что он нарушил его привычную жизнь. А какого еще Симеркет ждал приема?
Да, Рэми возмужал. Но остался ребенком. Лицо его неожиданно сморщилось, и он бросился Симеркету в объятия.
— Я знал, знал, что ты придешь! — воскликнул он по-египетски. — Найя говорила мне, говорила!
При звуке ее имени сердце в груди Симеркета начало бешено колотиться. Один Рэми знал правду о том, что случилось в ту ночь! Но он был слишком взволнован, чтобы отвечать на вопросы, и, возможно, впервые в жизни Симеркет не хотел знать ответы…
— Конечно же, я пришел! Ведь это я навлек на тебя все напасти! — Он высвободился из судорожных объятий и посмотрел на Рэми с расстояния вытянутой руки. Парень был истощен, бледен, с темными кругами под глазами. Симеркет заметил, что он пошатывался; было ясно — он нездоров. — Рэми, я знаю египетского врача здесь, в Вавилоне, — сказал Симеркет. — Я приведу его сюда и…