Тщетно расточал свое красноречие перед прижимистыми и опасливыми толстосумами города и уезда Арсений Шатров: ни рубля не добыл он кредиту! Купцы-тоболяне слушать-то слушали его, пускали слюнки, а сами втихомолку справлялись: а много ли и с т и н н и к у у этого Арсения? А есть ли какая у него недвижимость, чтобы, если уговорит, кредитуешь его, дак чтоб нашлося, что описать? Дело не двигалось. А начинать надо было. И надо было спешить: ведь не у одного же Арсения Шатрова голова на плечах! И уж заветную идею свою волей-неволей, а раскидал он по чужим ушам!..
Он стал близок к отчаянию. Его спасла его Ольга: не спросясь, она выгодно продала доставшийся ей от покойных родителей дом в городе с большим приусадебным участком. Это дало ему около трех тысяч. Он принял жертву. С этой, против замыслов его, в сущности, ничтожной суммой он и ринулся претворять в жизнь взлелеянное им в думах большое дело - закладки промышленного маслоделия в Сибири.
И странно: готовые удавиться на своих кошелях обладатели "истинника" начали теперь, то один, то другой, предлагать Арсению, правда небольшой еще, "кредитец". Только ставили непременное условие: чтобы он взял "в компаньоны". Но в этом-то он им и отказывал: "Нет, голубчики, - это он перед Ольгой: - кредит-кредитом, а голову свою Арсений Шатров продавать вам не собирается. Довольно я у вас пороги околачивал".
И предпочитал получать этот "кредитец" за немилостивые проценты.
Каждый свой рубль, да и чужой тоже, взятый в долг, он бросал в смелый и быстрый оборот.
Не новое в существе своем, но впервые им, Шатровым, примененное к маслоделию новшество быстро обогатило его: за молоко он расплачивался товарами. При каждом отделении крупных маслодельных заводов Арсений Шатров непременно открывал небольшую лавку. Расчетливо, с глубоким знанием всех деревенских нужд и потребностей сделан был в них подбор товаров. Вот уж где ничего не залеживалось!
Да и залежится ли такое в деревне: соль, сахар, махорка, спички, керосин; селедка; немного ситчику - веселого, цветастого да нелинючего; навесы - дверные и оконные; подковы, гвозди; хомуты, седелки, шлеи; колесная мазь и деготь; серпы и косы; а из сластей, само собой разумеется, изюм, урюк - для пирогов о праздники; белые "суропные" пряники и - радость и утеха деревенской детворы - черные сладкие рожки, в сухой, сладостной мякоти которых таятся и молотком не разбиваемые зерна, словно бы из упругой, лоснящейся стали отлитые!
Скоро он прямо-таки отучил своих мужичков-сдатчиков, да и хозяюшек тоже, от поездок в город: незачем стало. У Арсения Тихоновича все найдешь. Чего же ради лошадь в город гонять?! А главное удобство народу што ежели нету у тебя на тот час деньжонок, ино велит в долг, на молочну книжечку записать: опосля баба молоком засдаст!