- И что же?
- С радостью повинуются. Другие прозелитки с завистью смотрят: возлюбил!.. В баню... - Но здесь Кошанский вовремя остановился, взглянул на Раису. - Словом, проповедь его такая: смиритесь, согрешайте, ибо, сознавая себя греховным, тем самым уничтожаете в себе гордыню...
Увлекшись рассказом своим о Распутине, Анатолий Витальевич почти и не заметил, что рядом с Раисой примостилась и его собственная дщерь, только-то вернувшаяся с катания на лодке. Но она тотчас же и напомнила о себе. Испустив нарочито томный, озорной вздох и как бы с протяжною изнегою в голосе, Кира прервала в этом месте рассказ своего родителя:
- Хоте-е-ла бы я познакомиться с этим обаятельным старцем!
Хотя и привыкший ко всем и всяческим экстравагантностям дочери, Кошанский на этот раз был смущен:
- Ки-и-ра!
Другие поспешили своими новыми вопросами замять ее выходку:
- Сколько же ему лет, этому старцу?
- Точно не помню, но когда он появился впервые при дворе, было ему что-то около тридцати.
- Хорош старец!
Тут вступил со своими пояснениями отец Василий:
- Видите ли, в чем дело, господа: это звание - старец - отнюдь не от возраста преклонного дается, хотя, конечно, в большинстве таковых случаев совпадает. Старчество издревле существует в скитах и при монастырях нашей православной церкви, - вспомните хотя бы старца Зосиму у Достоевского, в "Братьях Карамазовых"... Однако и некоторые секты, вплоть до изуверских, также имеют обычай "старчества": это есть как бы духовный путь некий и учительство духовное...
Кто-то спросил о внешности Распутина.
Кошанский развел руками.
- Как я вам уже докладывал, я не имел счастья видеть сие феноменальное явление нашего русского мира... Но, как приходилось слышать, - всклокоченная бородища, волосы длинноваты, на прямой пробор... Глаза... как будто синие.
Доктор Шатров слегка покачал головой:
- Нет, это не совсем так. - Он сощурился, словно припоминая. - Я бы сказал: бледно-льняного цвета, то есть, как цветочки льна. Только еще жиже, бледнее и с примесью зеленоватого.
Все оборотились к нему. Кошанский даже отступил, актерски вскинув руки:
- Боже мой! Что я слышу? Так вы, значит, созерцали, Никита Арсеньевич, это отечественное чудо природы? Вот не знал! Да я тогда бы и не позволил себе столь долго занимать внимание нашего дорогого общества... Созерцали!.. Так, так... любопытно!
- Не только созерцал, но и провел в беседе с ним часов около двух.
Удивлен был и сам Шатров-старший:
- Никита, да ты, оказывается, молчальник! Право. Ни мне, ни матери никогда ни звука!