— Чигирька и Тараска с Гришкой, скачите вперед во весь опор, — приказал он двум своим племянникам с урядником, сыном хорунжего Черноуса, державшимся за ним как привязанные. — Если заметите что подозрительное, подавайте сигнал.
— Понял, дядюка Панкрат, — откликнулся ловкий Чигирька, он пришпорил норовистого коня и крикнул младшему брату с другом. — В разведку, за мной.
Трое верховых оторвались от группы и устремились к началу горной гряды, оставляя после себя облачка пыли, поднятые конскими копытами. Отряд втянулся в ущелье между горами, поросшими корявым лесом с кустарником и густым орешником, отяжеленным гроздьями созревшего ореха. Кое — где алели кизиловые кисти с кисло-сладкими длинными плодами, розовели похожие на абрикосы дикие жерделы, жесткие, но сочные плоды которых шли на второсортную курагу или на корм скоту. Пока все было тихо, лишь изредка мелькала на вершине фигура верхового наблюдателя, да стелилась по гребню горы летучая группа абреков. Но для отряда они не представляли никакой угрозы, охотясь только за одинокими или припоздавшими путниками. Скоро ущелье начало сужаться, всадники тем же размеренным галопом продолжали скакать вперед, потому что разведчики не подавали никакого сигнала. Под колесами колясок зашипела вода, это река, перегороженная недавним камнепадом, растеклась по дороге, обихоженной строительными батальонами из русской армии. И в этот момент Панкрат заметил Чигирьку, он вскинул вверх ружье, спрятавшись с друзьями за уступом скалы, нависшем над ущельем. Полковник резко осадил кабардинца и поднял руку, призывая ко вниманию. Терцы без слов перекинули ружья на грудь, из колясок выскочили оба брата с Буалком, в руках у них тоже было оружие, заряженное заранее. Издалека донесся дробный топот копыт, он приближался с огромной скоростью. Казалось, это сорвалась с крутого склона очередная лавина, грозившая похоронить под собой всех, оказавшихся на ее пути. От разведчиков прилетел пронзительный свист, заставивший терцев вскинуть ружья на уровень плеч.
— К стене, к стене… — донесся крик Чигирьки. — Дядюка Панкрат, прижимайтесь к скале.
Еще не понимая, что там произошло, полковник властно махнул рукой, заставляя весь отряд вжаться в отвесную скалу. Захарка с Петрашкой схватили коней под уздцы и придвинули коляски вплотную к каменному массиву, затем отвязали запасных лошадей от задков и вскочили в седла. Они все еще были недовольны тем, что Панкрат вместе с мамукой спровадили их из отчего дома, не дав возможности принять участие в новом походе на правый берег Терека для вызволения из плена близких своих родственников. Софьюшка прямо заявила, что матерые казаки из них не получились, а вот Панкрат воин прирожденный. На него, да на дядюку Савелия, младшего брата убитого своего мужа, она возложила обязанности по спасению дочери с внуком, принудив Захарку с Петрашкой и Буалком после похода в Дагестан собирать саквы и убираться с подворья в свои европы. А громкий цокот все нарастал, он действительно грозил перерасти в горный обвал, спасения от которого не было бы никому. Панкрат стиснул зубы, стараясь не выдавать беспокойства, он знал, что за ним наблюдает весь отряд. Терцы навели ружья на утес, нависший над дорогой, лица у них посуровели. Сидящие в колясках женщины тоже не остались без дела, взявшись забивать заряды в дула. Казаки притихли, лошади под ними напряглись. Но это временное затишье было готово в любую минуту взорваться смертельной круговертью, когда за тесным сплетением тел невозможно было разобрать, кто свой, а кто чужой. В этот момент Чигирька поднял руку и тут-же выдернул из-за пояса пистолет. Из-за скалы вылетели несколько всадников в гусарских голубых одеждах с золотым шитьем по бортам и обшлагам, они успели проскочить некоторое расстояние, когда один из них, в чине подпоручика, заметил отряд, прижавшийся к стене.