— Прощай ухоженная Европа с привычным укладом жизни, — с нотами грусти в голосе сказал Петер, сидевший рядом с шофером на переднем сидении. Он успел насмотреться документальных фильмов о России и о Кавказе, не уступающих по накалу страстей американским триллерам. — Придется ли нам снова окунуться в твой упорядоченный ритм, чтобы довести наши замыслы до логического конца.
— Петер, не пугай женщин своими мрачными мыслями, — весело откликнулся Захар. Он чувствовал себя легко и свободно, словно собрался отдохнуть на острове Капри близ мыса Сорренто в Италии, где стоимость самой простенькой виллы исчислялась десятками миллионов долларов. — Кстати, что означает слово лапси, которым твоя мать проводила нас за ворота замка?
— В переводе с суоми это дети. Так когда-то называл нас водитель-финн, — пожал тот плечами под смущенно-лукавые улыбки спутниц. — Тебе не понравилось?
Захар посерьезнел, окинул быстрым взглядом всех пассажиров вместительного салона:
— Твоя мама, баронесса Элизабет Даргстрем, ошиблась, наши родители не заметили, как мы выросли, — твердо произнес он. — Наша задача состоит в том, чтобы добыть как можно больше сведений о войне на русском Кавказе и рассказать о ней правду цивилизованному Западу…
Трасса "Дон", бегущая через весь Северный Кавказ, была забита военной техникой, медленно текущей в одном направлении как железная вонючая река, выпущенная из доменной печи в прочные желоба. Грохотали мощными двигателями тягачи с танками на тралах, выпускали сизые клубы дыма высокие "КрАЗы" и "КАМАЗы" с артиллерийскими снарядами во вместительных кузовах. Более ходкие "Уралы" с ящиками для патронов пытались выехать на полосу встречного движения и проскочить по ней хотя бы несколько сотен метров. Сноровистые "БМП" и "БТРы" загрязняли воздух вдоль обочин синим туманом из отработанных газов, не отставали от них самоходки с зелеными стволами орудий и с лафетами, облепленными солдатами, грязными и расхристанными до невозможности. Казалось, русская армия, как пятьдесят с небольшим лет назад, снова поперла всей своей мощью на врага, только теперь она двигалась не на Запад, а на своенравный Юг, нужный ей, если рассудить по справедливости, лишь из-за немерянных амбиций неграмотных людей, дорвавшихся до власти в стране. Что можно было взять с Кавказа, кроме вечной агрессивности его жителей, способных лишь торговать на базарах своим урожаем, да сбиваться в волчьи стаи для обирания безответного опять же русского народа. Не Урал с его кладовыми драгоценных камней и металлов, не Сибирь, заполненная по самые некуда нефтью и газом, лесом и пушниной, алюминиевыми рудниками и золотыми копями. Не Крайний Север и не Дальний Восток с сундуками, набитыми теми же сокровищами, даже не Курильские острова, созданные природой из нерповых лежбищ, из красной рыбы, икры и женьшеневого корня, проросшего на них. За одни эти острова японцы готовы были отблагодарить Россию внедрением в ее никудышнюю экономику новейших технологий, постройкой современных дорог от своего острова Хоккайдо до бывшего немецкого города Кенигсберга, а ныне Калининграда, засранного опять русскими. Не соглашались русские на подобную сделку, они упорно прибирали к рукам ненужный им Кавказ с неприступными горами, покрытыми вечными ледниками, и с горскими племенами, живущими по законам каменного века.