При отступлении гитлеровцы оставили в совхозе много оружия и военного снаряжения. Немецкие офицеры не успели захватить свои парадные мундиры с орденами и награбленные в Калинине вещи: отрезы мануфактуры, дамские пальто и белье.
Да, армия Гитлера была грабительской армией.
Я был в 3-м батальоне, когда позвонил Чекмарев и сообщил о начавшемся контрнаступлении войск Западного и Юго-Западного фронтов. Все мы, кто был на КП батальона, поспешили в роты, чтобы рассказать об этой новости. Радости не было конца. Воины обнимались, кричали «ура», бросали вверх шапки.
Наступление продолжалось. К вечеру подразделения полка вышли на шоссейную дорогу Москва — Калинин.
С началом наступления совпали перемены и в моей личной судьбе. Поздно вечером 6 декабря Чекмарев вызвал Левченко, Пивоварова и меня на КП полка, разместившегося в совхозе «Власьево» под сводами бывшей церкви. Комиссар выслушал наши сообщения о проделанной работе. А через час меня вызвали в политотдел дивизии. Ночью добрался до ее КП. Новый начальник политотдела Борис Яковлевич Колядинский объявил, что старших политруков Стебунова, Улухпаева и меня отзывают в распоряжение политотдела 31-й армии. Утром я вернулся в полк. Партийное хозяйство полковой организации передал члену бюро Степану Левченко. Простился с друзьями. Сердечно, с самыми добрыми чувствами расстались мы с Сергеем Изосимовичем Чекмаревым. Замечу, кстати, что вновь встретились мы с ним лишь через двадцать два года.
Нелегко было уезжать из дивизии, когда весь ее личный состав охвачен неудержимым наступательным порывом. Но приказ есть приказ.
В политотделе армии задержались ненадолго. После короткой беседы вместе с другими товарищами меня направили в распоряжение политического управления Калининского фронта.
Здесь, в отделе кадров, оказалось несколько десятков человек, вызванных из различных соединений. 9 декабря нас принял начальник политуправления фронта бригадный комиссар Михаил Федорович Дребеднев. От него узнали, что направляемся в Москву, в распоряжение Главного политического управления РККА. Затем нас построили и объявили приказ о присвоении очередных воинских званий. Я стал батальонным комиссаром.
В середине дня на машинах, покрытых брезентом, мы двинулись в путь. Первое время все молчали, занятые своими думами. Я мысленно еще раз прощался с боевыми друзьями. Вспоминалось пережитое: боевое крещение под Плоскошью, тяжелые дни отступления, упорные бои за высоту 251,5, уличные бои в Калинине, оборона на Бежецком шоссе и, наконец, первые дни зимнего наступления.