– Беннер, послушай меня, мы сейчас выйдем отсюда и пойдем в полицию. О мой Бог...
– Это абсолютно безопасно, – прервал Беннер, продолжая улыбаться.
– Тебе-то откуда это известно? Этот Дерроу, вероятно, просто клинический псих и...
– Успокойся, Брендан, и слушай. Как я выгляжу? Тебе кажется, со мной все в порядке, да? Мы все еще друзья? Тогда перестань волноваться, потому что я совершил скачок соло в маленькую дыру в 1805 год два часа назад.
Дойль подозрительно уставился на него:
– Неужели ты это сделал?
– Перекрестясь и ожидая неминуемой смерти. Они одели меня как куклуксклановца, который вдобавок предпочитает металлические облачения и не нуждается в прорезях для глаз, а затем заставили встать на платформу около ограды, пока они выстраивали свою адскую машину по другую сторону ограды. И затем – ух! – только что я был здесь и сейчас, а в следующую секунду я уже в шатре, в июле, близ Излингтона в 1805 году.
– В шатре?
– Эх, вот было забавно! Я приземлился и оказался в цыганском таборе. Первое, что я увидел, когда разорвал капюшон, – это внутренность того шатра, он был весь задымлен ладаном и битком набит древним хламом, мне показалось – египетским. И там был какой-то человек, весьма напоминавший труп, – старый, лысый. Уставился на меня в совершенном ошалении и молчит. Я испугался и выбежал вон. А это не так-то просто – в моем-то балахоне. Огляделся я по сторонам и вижу: обычный английский сельский пейзаж. Так, ничего особенного. Не стоило ради этого никуда прыгать. Там не было ни высоковольтных линий, ни телефонных проводов – я думаю, это действительно 1805 год. И вот стою я посередь табора – лошади пасутся, шатры кругом и цыган полно. Цыгане уставились на меня, мне аж жутко стало. Но тут дыра как раз подошла к концу (благодарение Богу, я не выбежал за пределы поля действия дыры), и мобильный крючок схватил меня и вытащил обратно – сюда и сейчас. – Он нервно захихикал. – Интересно, что подумали цыгане, когда я внезапно исчез, а мой балахон остался на земле?..
Дойль внимательно разглядывал Беннера несколько нескончаемо долгих секунд. Беннер проявлял неизменное дружелюбие, но вряд ли ему можно верить на слово. Хотя весь рассказ не похож на вымысел. Дойль знал – Беннер плохой актер. Некоторые детали, особенно тот старик в шатре, застывший в недоумении... Да, Беннер передал обстановку с непринужденной уверенностью человека, который не лжет. Дойль вдруг понял, что поверил каждому слову.
– О Господи, – завистливо прошептал он, – а какой там воздух? На что было похоже ощущение земли под ногами?