Нора плыла, ныряла, барахталась и опять плыла, иногда переворачиваясь на спину, и вдруг поймала себя на мысли о том, что абсолютно, совершенно, полностью счастлива! Что все прежние ее счастья и радости ничто по сравнению с тем, что она испытывала сейчас. И что она готова до бесконечности плыть так, лишь бы это ощущение не исчезало! И Нора поплыла дальше, и оно — счастье — не покидало! Она перевернулась на спину, и невольно берег оказался в поле ее зрения. Но как же он был далеко…
От страха Нора чуть не закричала! Вот оно — то самое мистическое, морское колдовство, первобытный обман безмятежности, магия водной глади. А вдруг ей не хватит сил вернуться назад? Неужели ее жизнь кончилась?
Ты ведь не была счастлива там, беззвучно покачиваясь, шептали волны. Здесь счастье, здесь блаженство… Здесь полнота…
Нора посмотрела вниз. Солнечные лучи довольно глубоко проникали в воду, и сказать, что под ней разверзлась черная бездна, означало бы соврать. Да, бездна, но вовсе не черная, не пугающая мраком, а милая, теплая, ласковая, манящая… Но от этого-то и было особенно страшно!
Нора несколько раз глубоко вздохнула и, стараясь сосредоточиться только на взмахах рук и дыхании, поплыла назад. Она больше уже не думала о том, что, может быть, стоило бы и отдаться морю. Все хорошо, вода ласковая и приятная, почти штиль, тебе ничто не угрожает, наслаждайся! — твердила она себе. Ведь плыть так приятно, однако пляж не желал приближаться!..
Пошатываясь, Нора наконец выбрела на берег. Теперь уже плыла не она, все вокруг плыло перед ее глазами, шумело в ушах, где-то внутри головы ломило от солнечных бликов… И тут вдруг она увидела, впрочем не совсем так, чтобы увидела, скорее осознала, что рядом с ее шезлонгом — ее, потому что такие, как у нее, полотенце, сумку, парео, слетевшее от ветра к шлепанцам возле ножки шезлонга, спутать просто невозможно! — расположился мужчина и разгадывает в газете кроссворд.
Усилием воли заставляя себя не потерять равновесия, Нора подняла парео с песка и уселась в шезлонг на полотенце. И все это время сосед внимательно смотрел на нее. А он был интересный, даже очень интересный! Хотя в какой-то немыслимой бейсболке задом наперед и в темных очках, бесформенных шортах по колено и цветастой расстегнутой рубахе. Но все равно даже плывущему взору Норы было понятно, что мужчина интересный: спортивная фигура, высоченный, с породистым носом, но, правда, с усами. И этот интересный, хоть и усатый мужчина с явным же интересом смотрел на нее! А, по мнению Норы, смотреть-то на нее последние пять лет было не особенно-то и интересно.