— Ты сможешь сделать многое самостоятельно, — возбужденно перебила она. — Ты же говорил, что работал на стройке во время учебы в колледже. Держу пари, тебе не составит труда привести здесь все в порядок. И я помогу.
— У тебя не будет времени, — напомнил Макс. — Ты выходишь замуж, у тебя появится своя семья.
Ее лицо помрачнело.
— Я еще не замужем и не очень близка к этому. Я даже могу никогда… Ну, ты знаешь.
Энни неуверенно пожала плечами, делая вид, что перспектива остаться ни с чем не причиняет ей боли. Но ее полные слез глаза говорили о другом.
Черт, черт, черт!
Он прижал ее к себе и утешающе погладил рукой по спине. Жизнь полна эмоциональных ловушек, а он потратил так много времени на то, чтобы избежать их…
Что-то до боли сжало сердце Макса. Энни может стать чудесной матерью. Ее ребенок будет расти в спокойствии, уверенности в будущем и нежной любви. Вместе с ним она будет ходить на рыбалку, бегать в струях садовых разбрызгивателей и смеяться, когда ей подарят лягушку на День матери.
Чудесная мать и замечательная жена.
Закрыв глаза, Макс вдыхал аромат Энни и желал быть другим, мечтал вернуться назад, в детство, в то время, когда он еще верил в счастливый конец. Но даже если Энни была бы идеальной женой, он мог быть кем угодно, только не идеальным мужем. Чтобы что-то сработало, в это нужно поверить, а он не верил в брак.
— Ты будешь матерью, — прошептал Макс, обещая то, чего не мог дать ей сам. — И женой.
— Думаешь? — Да.
Энни позволила себе прижаться к Максу, принимая уют его объятий. Она знала, что он нечасто ведет себя подобным образом; женские слезы обычно заставляют его обращаться в бегство. Затем внезапно поняла, что Макс может принять это за попытку манипулировать им, и распрямила плечи.
— Ух… прости, — извинилась она. — Это не имеет отношения к дому.
— Конечно, нет, — ответил Макс, окинув ее пытливым взглядом.
— Но ты же не снесешь его.
— Хм, если не я, это сделает кто-нибудь другой.
— Но…
Энни закусила губу и обвела взглядом тускло освещенную комнату. Добрые духи этого дома были непонятны для Макса. Он не верил в любовь, такую, которая длится вечно, даже после смерти.
А Энни верила.
Она видела горе отца, его преданную любовь к ее матери. И помнила его предсмертные слова и свет на лице вместо боли, потому что он вновь видел свою умершую жену. Возможно, каким-то непостижимым образом она пришла, чтобы быть с ним рядом в последние секунды.
— Идем, — сказала Энни и потянула Макса за руку.
Если бы он не собирался сносить дом, ей, возможно, не так хотелось бы осмотреть каждый его уголок. Они переходили из комнаты в комнату, с удивлением обнаруживая местами мебель, прикрытую от пыли простынями. Большинство оконных стекол хорошо сохранилось, кое-где были витражи с изображением виноградных лоз и водяных лилий.