— Ему понравилось! — сказала сияющая от радости принцесса.
— Определенно.
— Как он брал препятствия!
Я снял седло и взял его на руку.
— Он очень хорош, — сказал я. — У вас в самом деле замечательный конь.
Она посмотрела на меня вопросительно, и я кивнул:
— Да, заранее никогда не скажешь. Наверняка еще ничего не известно.
— Господи, о чем вы? — спросила Даниэль.
— О Триумфальной Арке, очень ответственные скачки, — пояснила ее тетя.
Я пошел взвеситься, переодеться, снова взвеситься и повторить всю процедуру со второй лошадью Уайкема, которая принадлежала не принцессе, а престарелым супругам — обоим было за семьдесят, и они не меньше принцессы тревожились за свое сокровище.
У них был только один конь, стареющий стиплер, которого уже однажды отправили на пенсию, но он так затосковал, что его вернули на скачки. Я был искренне рад за них, когда старичок благодаря своему опыту великолепно прошел все три мили и вопреки всем ожиданиям беззаботно пришел первым.
«Может, Уайкем и не ездит на соревнования, — с благодарностью думал я, — может, он и путает настоящее с прошлым, но ведь он по-прежнему готовит победителей!»
Следующую скачку я смотрел с жокейской трибуны, а следующую снова выиграл, для тренера из Ламборна. «Мой день! — с удовлетворением думал я. Три победы подряд!» Такое случалось раза два-три за сезон, никак не чаще.
Когда я расседлывал коня, мне вдруг пришло в голову, что Эрик Олдержон, гордый владелец лошади, который стоит рядом и лучится радостью, имеет какое-то отношение к высшему составу государственной гражданской службы. Я знал это только потому, что он время от времени жаловался на государственные дела, которые не дают ему любоваться своей радостью и гордостью так часто, как хотелось бы.
И я, побуждаемый внезапным порывом, спросил, не уделит ли он мне несколько минут после того, как я взвешусь и переоденусь к следующей скачке; и он, подобно лорду Вонли, экспансивно воскликнул: «Сколько угодно!» — и, когда я вышел из весовой, ожидал меня снаружи.
Некоторое время мы потолковали о победе — мысли его сейчас были заняты в основном ею, — а потом он спросил, что мне было нужно. Я ответил, что мне нужны ответы на пару вопросов и, возможно, он их знает.
— Давайте выкладывайте, — сказал он. — Я слушаю.
Я рассказал о нападках газет на Бобби и Мейнарда, и, к моему изумлению, он кивнул.
— Да, я слышал. Ну и о чем же вы хотели спросить?
— Ну, во-первых, действительно ли Мейнарду хотели дать рыцарский титул, и, во-вторых, если да, то кто об этом мог знать?
Он хмыкнул.
— Только-то и всего? Однако скромные же у вас просьбы!