Хотя ничего удивительного в этом не было — после того, как Бобби так жестоко избил Оуэна Уаттса. Я помолчал.
— Прямо не знаю, как вас благодарить.
— Благодарите Томаса, — ответила принцесса. — Это Томас сказал, что у вас проблемы. Я бы ничего и не заметила.
— Спасибо, Томас, — сказал я.
— Да это же за милю было видно, — сказал он.
— Но как быстро вы рванули с места!
— Я ходил на лекцию о том, что делать, если твоего работодателя пытаются похитить.
— Томас! — сказала принцесса. — В самом деле?
— Я не хочу вас потерять, мадам, — серьезно ответил он.
Принцесса была так растрогана, что на этот раз даже не нашла подходящего вежливого ответа. Томас, который возил ее много лет подряд, был большой и спокойный лондонец средних лет, с которым я частенько разговаривал на автостоянке. Он обычно сидел в своем «роллс-ройсе» и читал книжки. Однажды, давным-давно, я его спросил, не надоедает ли ему каждый день ездить на скачки, если он не интересуется лошадьми и не играет на тотализаторе. Томас сказал, что нет. Сказал, что ему нравятся дальние поездки, нравится одиночество, и прежде всего — ему нравится принцесса. Мы с ним были противоположностями во многих отношениях, но, смею полагать, при необходимости согласились бы умереть за эту прекрасную даму.
И все же я подумал, что она недооценивает опасность, которая нам угрожает. Я посмотрел в заднее окно — серая машина упрямо преследовала нас — и начал прикидывать, как бы нам исчезнуть. Я уже подумывал, что, возможно, мне стоит попросить Томаса свернуть с шоссе и нырнуть в густой подлесок, как вдруг наши преследователи круто свернули с внутренней полосы, под дикий хор гудков пересекли внешнюю, медленную полосу и исчезли на боковой дороге. Томас удовлетворенно заворчал.
— К автозаправке свернули! — сообщил он.
— То есть они отстали? — уточнила Даниэль, оборачиваясь, чтобы посмотреть назад.
— Отцепились!
Я подумал, что свернули они, видимо, затем, чтобы позвонить по телефону и доложить о провале операции.
— Хорошо! — сказала принцесса, словно здесь больше и говорить было не о чем, и с облегчением завела речь о лошадях, о сегодняшнем триумфе короче, о более приятных волнениях, намеренно и умело уводя нас от чуждого ужаса жестокой стали к привычной и знакомой опасности свернуть шею.
К тому времени, как мы были в центре Лондона, принцессе удалось восстановить ощущение, что все в порядке. Как будто я всегда езжу в ее машине, как будто того внезапного нападения вовсе не было. Я думал, что она бы не забыла о приличиях даже на эшафоте, и был благодарен ей за это, что она успокоила нас.