Она сказала, что мне незачем много рассказывать о себе — она и так достаточно знает обо мне от тети.
Она сказала, что знает, что я живу в Ламборне, что я из старой семьи лошадников и что у меня есть сестра-близнец, которая замужем за тренером скаковых лошадей из Ньюмаркета. Она сказала, что знает, что я не был женат.
Последнее замечание повисло между нами, как знак вопроса, и я ответил на незаданный вопрос:
— Я и сейчас не женат. И девушки у меня нет. Раньше были.
Я почувствовал, что она улыбается.
— А у вас? — спросил я.
— То же самое.
После этого мы довольно долго ехали молча, задумавшись. Я думал о том, что скажет или подумает принцесса, если я приглашу ее племянницу пообедать со мной. Это могло несколько изменить близкие, но сдержанные отношения, которые сложились между нами за эти годы, и я боялся, что они изменятся не в лучшую сторону.
Между Бристолем и Чизиком, когда я включил фары и мы на полной скорости понеслись по магистрали М-4, Даниэль принялась рассказывать мне о своей работе. По ее словам, работа эта состояла в основном в материально-техническом обеспечении: она должна была отсылать съемочные группы и репортеров туда, где что-то случалось.
— Половину времени я занимаюсь тем, что смотрю на расписания поездов и дорожные карты и рассчитываю, каким путем надо ехать, чтобы добраться как можно быстрее. И судя по тому, где мы находились, я была уверена, что мы опоздаем. — Она взглянула на спидометр. — Мне и не снилось, что мы поедем на скорости девяносто миль в час!
Я снизил скорость до восьмидесяти восьми. Нас без труда обошла другая машина. Даниэль покачала головой.
— Да, наверно, мне потребуется время, чтобы привыкнуть, — сказала она. — И часто вас штрафуют за превышение скорости?
— За десять лет — раза три.
— Это при том, что вы всегда ездите с такой скоростью?
— Довольно часто.
Она вздохнула.
— А у нас, в старых добрых Штатах, семьдесят миль в час считается смертным грехом! Вы там не бывали?
— В Америке? — Я кивнул. — Бывал. Два раза. Я однажды участвовал в скачках на Охотничий кубок Мэриленда.
— Это же любительская скачка, — осторожно, заметила Даниэль, видимо не желая обидеть меня недоверием к моим словам.
— Ну да. Начинал я как любитель. Я хотел сперва проверить, гожусь ли я в жокеи, прежде чем посвятить этому свою жизнь.
— А если бы оказалось, что не годитесь?
— Я поступил в колледж.
— И бросили? — недоверчиво спросила Даниэль.
— Бросил. Я начал выигрывать. А это было то, чего мне хотелось больше всего. Я и в колледж поступал только на всякий случай, если не получится стать жокеем. Для страховки.