— А на какую специальность?
— На ветеринара.
Даниэль была потрясена.
— Вы хотите сказать, что бросили ветеринарный колледж ради того, чтобы стать жокеем?
— Ну да, — сказал я. — А почему бы и нет?
— Но… но…
— Ах да, конечно! — сказал я. — Все атлеты, спортсмены и так далее, дожив до тридцати пяти, оказываются на улице совершенно не приспособленными к жизни… Ничего, у меня впереди еще есть лет пять.
— А потом?
— Ну, потом я, видимо, стану тренером. Буду тренировать лошадей для новых жокеев. Впрочем, до этого еще далеко.
И я пожал плечами.
— Сегодня это оказалось достаточно близко, — заметила Даниэль.
— На самом деле нет.
— Тетя Касилия говорит, что спускаться в бочке по Ниагарскому водопаду, возможно, опаснее, чем участвовать в скачках с препятствиями. Возможно. А возможно, и нет.
— Спуститься в бочке по Ниагарскому водопаду — значит заработать себе славу и натерпеться страху на всю жизнь. Это не профессия.
— А вы пробовали?
— Нет, конечно. Это же опасно.
Даниэль рассмеялась.
— Неужели все жокеи такие, как вы?
— Нет. Жокеи все разные. Так же, как и принцессы.
Она вздохнула полной грудью, словно вбирала морской воздух. Я ненадолго отвлекся от дороги, чтобы еще раз рассмотреть ее лицо. Что бы ни говорила ее тетя о моей способности читать мысли, с женщинами мне это никогда не удавалось — кроме Холли… И я знал, что хочу этого, что без этого моя любовь будет казаться мне несовершенной. Наверно, если бы у меня не было Холли, я бы женился на одной из тех двух девушек, которые нравились мне больше других; но мне не хотелось жить вместе с ними.
Я не хотел жениться на Холли, я не хотел переспать с ней, но моя любовь к ней была более глубокой. Похоже, секс и мысленное общение во мне не уживались. Но пока я не добьюсь этого, я, скорее всего, останусь холостяком.
— О чем вы думаете? — спросила Даниэль. Я натянуто улыбнулся.
— О том, что не знаю, о чем думаете вы.
Помолчав, она сказала:
— Я думала о том, что понимаю, что имела в виду тетя Касилия, когда сказала, что вы — человек необычный.
— Что-что она сказала?
— Что вы — человек необычный.
Я спросила ее чем, но она только вежливо улыбнулась и сменила тему.
— А… а когда это было?
— Сегодня утром, когда мы ехали в Девоншир. Она все время звала меня на скачки, с тех пор как я приехала, и вот сегодня согласилась поехать, потому что она договорилась, что меня отвезут в Лондон. Сама она осталась ночевать у Инскумов — у них сегодня какой-то грандиозный прием. Наверно, она надеется, что я полюблю скачки так же, как она. Вам не кажется, что ей бывает одиноко ездить на все эти дальние ипподромы с одним только шофером?