— Я выйду, — пообещал я и оставил ее налетевшим репортерам. Репортеры принцессу любили и в целом обращались с ней достаточно почтительно.
Я отправился взвешиваться. У жокея, которого я обошел в последний момент, был пристыженный вид, но, в конце концов, он сам был виноват и прекрасно это знал. Возможно, владельцы лошади дадут ему от ворот поворот. Но больше никто не обращал внимания ни на его промах, ни на мою победу. Это уже в прошлом; сейчас надо думать о следующей скачке.
Я отдал шлем и седло служащему, причесался и добросовестно отправился принимать поздравления.
Ипподром (в лице председателя совета директоров) поблагодарил газету «Воскресный глашатай» за щедрость, а газета «Воскресный глашатай» (в лице ее владельца, лорда Вонли) ответила, что она всегда рада поддержать национальный спорт и его любителей. Щелчки фотокамер. Холли нигде не видно.
Супруга владельца газеты, сухопарая накрашенная добродушная леди, вышла вперед в своем аккуратном костюме «от кутюр», поздравила принцессу, пожала ей руку и вручила приз — позолоченную статуэтку средневекового глашатая в фут высотой. Принцессе вручили также еще одну позолоченную фигурку поменьше, предназначенную для Уайкема Фарлоу. Я же в свою очередь получил улыбку, рукопожатие, поздравления, но, к моему удивлению, золотых запонок с изображением глашатая (это были бы уже третьи) мне не дали.
— Мы боялись, что скачку снова выиграете вы, — любезно пояснила леди Вонли, — и потому в этом году приготовили для вас такую же статуэтку, как и для других.
И она вложила мне в руки позолоченного человечка, заменявшего газету в те времена, когда печать еще не изобрели.
Я от души поблагодарил ее. Запонок у меня уже и так было больше, чем рубашек с манжетами, к которым нужны запонки.
— Какой был изумительный финиш! — с улыбкой сказала она. — Муж был прямо вне себя! Он говорит, вы прилетели из ниоткуда, прямо как стрела!
— Ну, нам повезло.
Я машинально заглянул ей за спину, собираясь поприветствовать ее сына, который всегда посещал эту скачку вместе с родителями — крутился рядом, выполнял какие-то поручения. Услужливый, не особенно умный, но приятный молодой человек.
— А где же ваш сын? — спросил я. Радостное оживление леди Вонли приугасло. Она невольно оглянулась на мужа, который не слышал моего вопроса, и неловко ответила:
— Его сегодня нет.
— Мне очень жаль, — сказал я не по поводу отсутствия Хью Вонли, а потому, что в семье, очевидно, произошло что-то неприятное. Она кивнула и поспешно отвернулась. Я мельком подумал, что, видно, неприятности серьезные и начались совсем недавно, раз она готова разрыдаться при одной мысли о них.