Напролом (Фрэнсис) - страница 72

И повернулся, чтобы уйти.

— Кит… — напряженно сказал Бобби.

Я обернулся к нему.

— Ты ей сказал? — спросил он.

— Нет.

— Прости… — сказал он.

— Да ладно тебе! Это не имеет значения.

— Имеет. — Он помолчал. — Я не мог удержаться. В этом-то все и дело…

— Знаешь что? — сказал я. — Пошли-ка в дом. А то тут холод собачий, у меня ноги совсем застыли. Если хочешь поговорить об этом, давай поговорим завтра. Но на самом деле все в порядке. Понимаешь, старый мудак? Все в порядке!

Перед тем как наконец-то улечься спать, я для верности засунул имущество журналистов под свою кровать, но его владельцы так и не попытались вломиться в дом, чтобы его вернуть. Лежа в постели и зевая, я с удовольствием представлял себе состояние тела и духа, в котором они должны были сейчас пребывать, и думал, что поделом им.

Оуэн Уаттс и Джей Эрскин. Джей Эрскин, Оуэн Уаттс.

Я в полусне представлял себе, как они пытаются найти место, на котором не больно лежать, и рычаг, с помощью которого можно перевернуть землю. Небрежный, трусливый, бессердечный Оуэн Уаттс, которого Бобби избил до потери сознания, и глупый, сующийся в чужие дела, жестокосердный Джей Эрскин, свалившийся с лестницы мордой в грязь. Поделом им, ей-богу поделом!

Мне приснилось, что меня переехал трактор, и, когда я проснулся, мне показалось, что это было наяву. Утро после такого падения, как вчерашнее, это всегда приятно.

Когда я спустился в кухню, было уже почти девять. Утро было пасмурное, и на кухне горел свет, но никого не было. Я сварил себе кофе и принялся читать газету, которую выписывал Бобби. Это было, разумеется, не «Знамя», а «Глашатай».

На седьмой странице, которая по средам бывала полностью занята размышлениями решительной и очень влиятельной обозревательницы, красовался огромный заголовок: «СКОЛЬКО СТОИТ ОТЦОВСКАЯ ЛЮБОВЬ?» А под ним была большая колонка, которую наверняка не пропустит ни один читатель «Глашатая», посвященная стремительной карьере Мейнарда Аллардека.

Обозревательница рассказывала, как он поднялся от простого брокера до крупного магната, проглатывая чужие предприятия и выплевывая остатки. Его метод состоял в следующем. Он с улыбкой являлся в чересчур разросшееся предприятие, которому позарез были необходимы деньги, и предлагал дать взаймы нужную сумму. Условия благоприятные, заплатите, когда сможете, всегда рады вам помочь. Новые партнеры принимали его с распростертыми объятиями и с восторгом говорили о своем благодетеле. Но ах, какое разочарование! Стоило фирме наладить дела, как являлся Мейнард и требовал деньги обратно. Кошмар! Катастрофа! Заплатить ему нельзя, иначе как распродав имущество и закрыв предприятие. Весь персонал будет уволен. Люди в панике. Нет-нет, добродушно соглашается Мейнард, этого, конечно, допустить нельзя. Что, если он вместо денег возьмет в уплату само предприятие? Все останутся на своих местах. Ну, естественно, кроме владельца и директора. Что ж поделаешь, не повезло! А потом Мейнард очень выгодно продавал свое новоприобретенное, нормально функционирующее предприятие совершенно любой крупной акуле, охотящейся на мелкую рыбешку, и, так сказать, возвращался на старт, но уже значительно более богатым.