Он рассказал мне, как доволен всеобщим восхищением, вызванным субботней скачкой, и я спросил, не может ли он оказать мне услугу.
— Дорогой мой! Разумеется! Все, что в моих силах!
Я снова рассказал о Бобби и о продолжающихся нападках «Знамени». Впрочем, к этому времени лорд Вонли уже и сам знал об этом.
— О господи! Да-да! Вы видели сегодняшние комментарии в нашей газете?
Это все наша обозревательница, Роза Квинс, у нее язык, как у гремучей змеи, но пишет она толково. Так чем я могу вам помочь?
— Я хотел бы знать, — сказал я, — есть ли в «Глашатае» что-нибудь вроде досье на Мейнарда Аллардека. И, если таковое имеется, не позволите ли вы мне его просмотреть.
— Господи! — сказал он. — У вас какие-то свои соображения на этот счет?
Я объяснил, что мы пришли к выводу, что Бобби был всего лишь орудием кампании, направленной против его отца.
— И нам было бы полезно выяснить, кто может быть настолько зол на Мейнарда, чтобы лишить его возможности получить титул.
Лорд Вонли добродушно улыбнулся.
— К примеру, те, у кого он отобрал дело?
— Ну да, — подтвердил я. — Хотя бы.
— Вы предполагаете, что «Знамя» заставили напечатать все эти нападки?
— Он поджал губы, как бы размышляя.
— Я думаю, их не пришлось так уж сильно заставлять, — сказал я. — Вся эта газета — одни сплошные нападки.
— Ах, боже мой! — сказал он с насмешливым упреком. — Ну хорошо. Не знаю, чем это может помочь вашему зятю, но я позабочусь о том, чтобы вы получили доступ к нашим материалам.
— Замечательно! — от души сказал я. — Спасибо вам большое.
— Когда вам будет удобно?
— Чем раньше, тем лучше.
Он взглянул на часы.
— В шесть вечера вас устроит?
Я едва не охнул от удивления.
— Вечером мне надо быть на обеде в Сити, — пояснил он. — А перед тем я собираюсь заглянуть в «Глашатай». Спросите меня на проходной.
* * *
Я приехал на Флит-стрит, спросил на проходной редакции «Глашатая», и меня направили в редакторский отдел на третий этаж. Более ранние издания завтрашних газет уже печатались, но здесь суматоха была в самом разгаре.
Лорд Вонли, выглядевший здесь довольно нелепо в своем твидовом пиджаке, парадных брюках, накрахмаленной рубашке и белом галстуке, стоял за плечом человека без пиджака, сидевшего за центральным столом, и оба были поглощены изучением лежавшей перед ними газеты. Большое помещение было разделено перегородками высотой по плечо на закуточки, в каждом из которых стояло по четыре-пять столов. Все закуточки были набиты телефонами, пишущими машинками, комнатными цветами и людьми, находившимися в состоянии слабой, но непрерывной деловой активности.