Она остановилась, неловко улыбнулась.
— Это все мой проклятый феминизм, извините.
— Скажите, что не возьметесь за это, и дело с концом, — посоветовал я. — Если это понижение в должности, откажитесь. Вы для этого достаточно известны. Никто не ожидает, что вы будете писать о моде. И, честно говоря, по-моему, вам и не стоит этого делать.
Она внимательно посмотрела на меня.
— Нет, конечно, меня не выкинут, но этот новичок — шовинист, и жизнь при нем станет куда сложнее.
— Ничего, — сказал я, — у вас есть имя. Покажите свои знаменитые ядовитые зубы. Небольшая толика яду может творить чудеса.
Она встала, потянулась, положила руки на свои бедра, стянутые тяжелым поясом. Вид у нее был как у амазонки, собравшейся на битву, но я по-прежнему чувствовал внутреннюю нерешительность. Я тоже встал — мы были почти одного роста — и поцеловал ее в щеку.
— Братский поцелуй! — сухо сказала она. — И это все?
— Но вы ведь этого и хотели, не правда ли?
— Да, — ответила она, слегка удивленная. — Вы правы, черт возьми!
Здание редакции «Ежедневного знамени», расположенное неподалеку от «Глашатая», то ли было выстроено значительно позднее, то ли переделано в соответствии с ультрасовременными весами.
В фойе красовался фонтан, под потолком висели светильники, состоящие из вертикальных стеклянных трубочек, испускавших свет из нижнего конца. Мраморный пол, футуристские диваны и стол охраны, за которым сидели четверо широкоплечих парней в устрашающего вида униформе.
Я сказал одному из них, что пришел из «Глашатая» и мне нужен мистер Леггат, побаиваясь, что сейчас меня вышвырнут на улицу пинком под зад. Но этого не случилось. Охранник сверился со списком, лежавшим у него на столе, и направил меня наверх с тем же отсутствием интереса, какое я встретил на более дружелюбной территории.
Наверху тоже все было не так, как в «Глашатае». Стены, выкрашенные в оранжевый цвет с красными пятнами, ярко-зеленые пластиковые столы, агрессивно-оранжевый палас с красными зигзагами. Неудивительно, что у них слово «ярость» на каждой странице.
В кабинет Сэма Леггата вела дверь матового стекла, на которой было крупными белыми курсивными буквами написано: «Редактор». Пониже такими же буквами помельче предлагалось позвонить и подождать.
Я нажал кнопку звонка и стал ждать. Вскоре дверь зажужжала и отворилась на несколько дюймов. Может, Сэм Леггат и не носил бронежилета, но, тем не менее, меры предосторожности, предпринятые им против нежеланных посетителей, были впечатляющими. Я отворил дверь, и передо мной предстал еще один образчик дурного вкуса: черный пластиковый стол, красные обои с геометрическим узором, зеленый ковер в крапинку. Если бы мне пришлось работать в такой обстановке, я бы, наверно, взбесился.