— Ула! — сказал он сердито. — Мы не в церкви, а Илья не икона! Как там баня?
Она фыркнула:
— Топится! — и выбежала.
Запив кашу холодным молоком, мы вышли во двор. Рик достал кисет. Я курю редко — под настроение, сейчас как раз был такой случай. Рик насыпал в папиросную бумажку резаный табак, свернул и, дав мне лизнуть край, заклеил самокрутку. Мы сели на лавочку у крыльца и закурили, пуская в воздух белесый дым. Когда огонек обжег пальцы, я бросил самокрутку в ящик с песком, как раз для того и предназначенный, и встал.
— Ружья почистить! — напомнил Рик.
Возиться с грязным железом было лень, но Рика обижать не хотелось — меня накормили. Рик принес ветошь и ружейное масло, я вздохнул и взялся за дело. Рик действовал сноровисто, у меня получалось хуже — отвык. Пока я занимался одним ружьем, Рик справился с двумя. Причем, как я заметил, трофей он чистил с особой любовью. Это казалось странным. Ничего особенного в ружье не было — обычный гладкоствол. От знакомых мне систем он отличался наличием крепления для штыка. Зачем штык помповику, я не представлял, но спрашивать не рискнул. Не знаешь чужих порядков, помалкивай — целее будешь.
Прибежавшая Ула унесла ружья в дом. Обратно появилась с полотенцами и чистым бельем.
— Для вас белья нет, — сказала мне виновато. — У Рика размер другой.
— Не беда, — откликнулся я и полез в рюкзачок.
В штабе его перетряхнули, но вещи не тронули. Оставили даже ружье, велев, правда, разрядить. Запасные трусы оказались на месте, как и освобожденные от камней носки. Камни носкам не понравились — один разорвался, второй был в пятнах.
— Я постираю. — Ула забрала носки. — И заштопаю.
Я пожал плечами: в кроссовках можно и на босу ногу; женщины, к примеру, так и ходят. Мы с Риком направились в глубь сада, где над крышей баньки дымилась труба. Баня не протопилась, но ждать мы не стали. В парной было тепло, вода в котле согрелась — чего еще? Печь-каменка и железный котел здесь были такими же, как в бане у деда. В этом мире все было похожим: дома, одежда, речь; только выглядело все как в историческом фильме. С одной поправкой: фильм сняли в Голливуде по сценарию выходца из Айовы. Режиссер, естественно, вырос в Айдахо. Два глубоких знатока России объединились, чтобы сотворить сей шедевр. В их представлении именно так жили русские. Строили дома, топили бани, шили мундиры и платья до пят. Из картины выпадали только имена. В американском фильме Рика звали бы Иван, а фамилия у него была бы Чехов. Улу величали бы Наташей, и роль ее доверили бы молодой Кински, потому что, по мнению режиссера, у этой немки славянское лицо…