Рик плюнул и отступил в сторону. Ула проскочила мимо и выбежала в калитку.
— И ведь сам привел… — вздохнул Рик, провожая ее взглядом.
Ула же, миновав станицу, направилась к лесу. Здесь, на опушке, стояла изба: маленькая, замшелая, огороженная трухлявым плетнем. Ула скользнула в калитку и поскреблась в обитую заскорузлой кожей дверь.
— Кто там? — раздался из-за двери скрипучий голос.
— Я, бабушка Наина!
Дверь открылась, на пороге появилась старуха: сгорбленная, в потертом полушубке. Лицо ее было сердитым.
— Ула? Чего тебе?
— Вот! — Ула раскрыла кулачок.
— На порчу?
— Что вы, бабушка! — испугалась Ула.
— Шучу! — засмеялась старуха, показав два зуба. Один зуб у нее рос сверху, второй — снизу, прочие отсутствовали. — Заходи.
Наина посторонилась, пропуская гостью в дом. Ула вошла и встала у порога. Маленькое окошко, единственное в избе, давало мало света, и Ула постояла, привыкая к полумраку.
— Значит, приворот? — спросила старуха, снимая с полки плошку и кусок воска.
Ула кивнула.
— Лет тебе сколько?
— Семнадцать.
— Не рано замуж?
— Нет!
— Влюбилась?
Ула кивнула.
— Хорош собой?
— Он! — Ула набрала в грудь воздуха. — Он…
— Увидела, и сердце замерло?
— Да! — выпалила Ула. — Как вы узнали?
— Будто ты здесь первая… — вздохнула старуха. — Чем хоть глянулся?
— Он такой… Как богатырь из сказки!
— Наш, станичный?
— Ари.
— Что? — Старуха замерла. — Ты просишь приворот на ари?
— Разве нельзя?
— Да меня сожгут вместе с избушкой! Проведает его родня…
— Нет у него родни! Рику сказал, когда к станице шли.
— А невеста?
— Тоже нет!
— Ари, и без невесты? Их в младенчестве обручают!
— Не знаю почему, бабушка, но он не обручен! Кольца на пальце нет, одежду смотрела, пока он в бане мылся, — ни фотографии, ни письма, ни медальона с портретом. Платочки — и те без вышивки. Нет невесты!
— Смотри, девка! — Старуха погрозила скрюченным пальцем.
— Бабушка Наина! — Ула сложила руки на груди. — Я очень прошу! У него глаза несчастные, мне его так жалко… — Ула всхлипнула.
— Ладно, — вздохнула старуха. — Не взялась бы, если б не мать твоя. Редкой души была женщина, много мне помогала. Давай. — Она протянула сухонькую ладонь.
Ула пересыпала в нее обрезки. Старуха отломила кусочек воска и закатала в него ногти. Затем плеснула в плошку жидкость из кувшинчика, бросила туда же шарик. В избушке запахло остро и дурманяще.
— Звать его как? — спросила старуха.
— Илья.
— Крещеный?
— На шее крест.
— Если некрещеный, не подействует.
Ула кивнула. Наина, двигая шарик в плошке, забормотала гнусаво:
В чистом поле дуб могучий, а вкруг дуба повилик,
Так Илья да без Ульяны истомился бы и сник!