Все это загадочно и необъяснимо.
Заговорили о необходимости строительства храма Божьего, и к вечеру вопрос был, в принципе, решен. Места было достаточно: вон какая усадьба. Спиленное дерево обнесли аккуратной изгородью, которую тут же и покрасили в небесно-синий цвет. На срез набросили платок и прикрыли стеклом (которое с благоговением притащил Сулейман).
Я думал, временным ажиотажем все и кончится. К сожалению, я ошибся: толпы паломников шли нескончаемым потоком.
Я всерьез заволновался. Будущее моей усадьбы было поставлено в прямую зависимость от «чуда», которое обнаружили в моем саду. Обо мне никто не вспоминал. Но когда я заикнулся о своих правах, общественное мнение загудело: какие права, когда речь шла уже о явлениях и знамениях регионального масштаба. От меня ждали одного — благородного жеста, а именно: безвозмездной передачи дома под нужды будущего строительства. Возможно, со временем в доме деда будет хозяйственная пристройка. Возможно, его снесут, раскатят по бревнышку и приспособят под часовенку. И никаких тебе бонусов, никакой компенсации за материальный и моральный ущерб.
Так я стал свидетелем единственного чуда в моей жизни: я оказался выброшенным на улицу из собственного дома — из-за того, что у моих односельчан разыгралось воображение. Невежество оказалось силой вполне материальной, о чем догадывался я давно, однако был уверен, что эта стихия как-нибудь обойдет меня стороной. Ведь я же зарылся в нору, спрятался от всех.
Увы… На планете Земля спрятаться от людей невозможно.
Разумеется, Вадим-Сатана оказался где-то рядом и стал ярым и щедрым меценатом. Именно на его деньги — немедленно, без проволочек — началось бурное строительство храма. Где-то были добыты дефицитные аэродромные плиты под фундамент (особый бетон с особо прочной арматурой), завозили кирпич, песок, подгоняли технику. Особый промысел Вадим-Сатана видел в том, что меня, безбожника, выгнали из моего же имения. Дева Мария могла наследить где угодно; она выбрала отчего-то усадьбу атеиста. Разом было достигнуто две цели: одним атеистом меньше, одним храмом больше. Я оказался пострадавшей стороной, несмотря на то, что благодать торчала у меня в огороде, криво спиленная моими же собственными руками. Вадим-Сатана с Богом выступили против меня единым фронтом. И, разумеется, победили, кто бы сомневался.
Так произошло мое отчуждение от деревни и сельского люда, и мне не оставалось ничего другого, как возвратиться в постылый город.