И снова пришла на выручку Нинель, и снова покраснел Сомов:
– Милейший господин Лизеру, я предупреждала вас – к образу Тимофея надо привыкать постепенно. Это его форма приятия мира – странствующий пилигрим, поэт‑скиталец. Сегодня он здесь, а завтра в неизвестности, – будто кошка мурлычет, и Бен‑Амин‑Джана пальчиком этак нежно тук‑тук по могучему плечу. (Бедный Ивар Легардович! Грозовая туча и то не настолько мрачно застит солнце! Уж Тим бы не стерпел, не смолчал. Коли бы его Аника! Но у радетелей свои повадки.) – Ведь я верно вас трактую? – последние слова Нинель были уже адресованы Тиму. Пришлось поспешно и согласно трясти головой в ответ.
Действительно, с переметной сумой через плечо, в долгополом плаще здесь стоял лишь он один. Не то чтобы привлекал посторонние взгляды – а и привлекал, что из того, коли они с доброжелательным любопытством? Народу вокруг было много: очередь в Коридор, в уме прикинул – человек с двадцать. Некоторые по парам, некоторые и с детишками, смирными, серьезными, не то что в его родном поселке. Сегодня день выходной, вот и собрались гулять кто куда. Если далеко, то через Коридор, если близко – с помощью «квантокомба» долететь можно или на грузовой подушке. Тим уж эти тонкости разведал.
Их компания тоже встала в очередь, Тим из осторожности пристроился позади всех. Смотри и делай таково же, первое в том правило. Успеет приглядеться, что к чему. ИНСТРУКЦИЯ помогла все‑таки не очень, не представлял он себе хорошенько, как поступать внутри Коридора.
– Я наберу шифр с‑хразу на шестерых, – вежливо предложил Бен‑Амин‑Джан, никто и не возражал.
Это значит номер того места, куда они отправляются на Луне. Ох, здорово! Потому что, как именно набирать разэтакий сей номер, Тим понятия не имел. В ИНСТРУКЦИИ лишь коротко было сказано: «Наберите соответствующий каталогу шифр и затем…» Только и всего. Как набирать и, главное, где, ну ни полстрочки! Или слишком просто, или на то другая ИНСТРУКЦИЯ есть. Ох, свет ты мой! Кому просто, а кому – что облако решетом ловить! Зато теперь стало одной заботой меньше. Как‑то будет внутри Коридора? Очередь двигалась быстро, раз‑два, и вот уже впереди одна мама с дочкой, совсем малышкой – ноет тихонько: «Сама хочу, пожалуйста! Я уже умею». Но нет, ласково и твердо мать говорит ей «нет». Выходит, по Коридору дозволено переправляться не самому? Может, ну его, этот символ веры, который поэт? Взять, да и попроситься, пускай Виндекс его перенесет? Ага, спросит, отчего ты сам не выучился?! Тут‑то и конец его басенке!
Внутрь капли первым вступил Лизеру. Ой‑ой‑ой! Тима вдруг перестали держать ноги. Сердце с гулким, дробным боем рванулось к пересохшему горлу, от самого низа живота наползал лижущий холод неумолимого внешнего страха, какой иногда бывает в ожидании прилюдного стыда – он рос и рос, словно волна, которая до небес. Сейчас‑то Тим выдаст себя. Не сдюжит и выдаст. Не переправит его Коридор, выплюнет обратно – всего хорошего, приятель, не по силам тебе. Останется он здесь, а друзья‑приятели его будут уж на Луне. И когда вернутся, следа его не сыщут, потому как позор и полное разоблачение. Но полно, полно! Тим с усилием, достойным титана Атласа, – дрожь в коленках и по самую макушку хоть выжимай от напряжения, – привел себя к человеческому здравомыслию. Ежели такая малая детвора может, нечто он хуже? Справится и нынче, как‑нибудь справится. Не съест же его Коридор? Перед ним мелькнула сиреневая туника Вероники. Следующая его очередь.