Фавн тем временем осторожно повернул здоровенную рукоять. Обычную дверную рукоять, что и в каждом поселковом домишке имеется. Разве непривычно искристого железа и вырезаны на ней узоры причудливые, будто бы фигура скалящегося в злобе зверя. Тим и в «Азбуке» такового не видывал. Хотя уж где‑где, а в ней на всякое сказочное зверье нагляделся. Помнил он и «льва рычащего», и как «слон пьет хоботом», но вот такой лютой шишковатой головы, утыканной колючками, с глубокими ноздрями и клыкастой пастью, из коей торчал собственный же хвост гада, нет, такого доселе он не видал.
– Фавн, а Фавн! – позвал он, едва тяжелая на вид, гладкая дверь начала приоткрываться. – Слышишь, старый, это чего? Или кто? – спросил он и указал на чудище, не выдержал все‑таки томления любопытства, хотя втайне изругал себя: ишь, нашел подходящее время, сейчас для досужих расспросов самый‑то раз!
Фавн замер на полдороге «отсюда‑туда», а дверь сама продолжала раскрываться, хотя и не держался уже старик за рукоять. Еще бы, решил, наверное, будто Тим с ума съехал, если лезет нынче с пустяками. Однако же не заругался, но и ответил не слишком‑то любезно: – Кто‑кто? Дракон‑уроборос! Ну? – последнее означало, мол, не задавай глупых вопросов. Или: легче тебе теперь от этого стало, что ли?
Не легче, это верно. Но от дальнейших расспросов Тим счел за лучшее воздержаться. Хотя не понял ничего, да и слово само толком не запомнил. Ракоброс какой‑то. Ну пусть. Только чего же он своим хвостищем давится? А Фавн уже вступил внутрь дома. Тим поспешил за ним. След в след, как велено. И черт с ним, с этим ракобросом. После разберется. Если будет на то отпущен срок.
Далеко зайти они не успели. Поблизости у входа на розовеющей, как майская сирень, стене загорелось небольшое окошко, будто в Зале Картин, но там громадина от пола до потолка, а туточки махонькое, ладошки с две в высоту и то едва будет. В окошке появилось лицо, неживое, а словно нарисованное с трех сторон в воздухе, хотя окошко‑то было плоское. Опять все не так, как кажется! – в сердцах про себя прикинул Тим, и также про себя ругнулся. Потом раздался дребезжащий, будто ворчливый голос, это‑то не в диковинку, таково и «колдун» лечебный разговаривает, и «домовой», когда его детишки не слушают.
– Вилла «Монада» приветствует вас от имени всех ее обитателей. Добро пожаловать! Я здешний смотритель и дворецкий Поллион. Как прикажете о вас доложить?
– Ага, стало быть, Поллион, – вовсе не смотрителю, а как бы невесть каким своим мыслям ответил Фавн. А потом неожиданно обратился к Тиму: – Ну‑ка, парень, дай мне свой ножик. Да побыстрее.