—Никто.
— Даже твои родители? — спросила Анетт.
Я покачала головой:
— Они были бы шокированы, так же как и наши знакомые.
— И ты не боялась, что тебя разоблачат?
— Нет, этого я не боялась. Здесь, в Даунли, все знали про нас с Уиллом, но мы с ними жили в разных мирах.
— На твоем месте я бы опасалась шантажа, — заметила Кэролайн.
Я пожала плечами:
—Кому нужно было меня шантажировать? Ник уже знал про Уилла. Нет, по этому поводу я не беспокоилась. По другим — да, но не по этому.
—А что тебя беспокоило?
От чая, который заварила Лиа, аппетитно запахло персиком, и я с нетерпением ждала, когда она нальет мне чашку.
— Дивный запах, — сказала я.
— Так что же? — напомнила Кэролайн.
— Я потеряла способность чувствовать.
Лиа со звоном поставила чашку на блюдце. Анетт и Кэролайн переглянулись.
— От этого пострадали вы все, — тихо сказала я. — И именно об этом я больше всего сожалею.
— Ты сожалеешь, что не осталась с Уиллом? — спросила Лиа.
— Нет, мне жаль, что цена расставания с ним оказалась такой высокой. Я думала, что смогу восстановить свой брак, привыкнуть. Но вышло так, что, оставив Уилла, я превратилась в эмоционально ущербного человека. Боль расставания оказалась настолько сильной, что я просто замкнулась в себе. Я стала бояться новой боли и, чтобы не рисковать, отгородилась от всего, что могло затронуть меня эмоционально. Я перестала выражать свои чувства, можно даже сказать, что я их не испытывала.
— Тебе нужен был психоаналитик, — заметила Кэролайн.
— Он у меня был. — Я с некоторым удовлетворением отметила, что моя искушенная старшая дочь удивилась.
— Я ходила к психоаналитику раз в неделю в течение многих лет. Он помог мне понять, почему я такая, какая есть, но не сумел помочь вернуть то, что я утратила.
—Наверное, мы тебя раздражали? — спросила Анетт. — Мы олицетворяли собой цепи, привязывающие тебя к мужу?
—Господи, нет, конечно! — Я тронула Анетт за плечо и почувствовала, как она напряглась. Тогда я убрала руку, но в следующее мгновение вернула ее на прежнее место, на этот раз уже осознанно. — Это меня никогда не раздражало, если я и обижалась, то совсем на другое.
—Что ты имеешь в виду?
Мне было трудно выразить словами то, что я только сейчас начинала понимать сама.
—Я вам завидовала. Вы трое были способны на глубокое чувство, и по сравнению с вами я выглядела еще хуже. То, что вы принимали за неодобрение с моей стороны, на самом деле было самозащитой. Показать, что я одобряю все, чем вы занимаетесь в жизни, означало бы признать
собственные недостатки, а мне и без того было плохо.