Кэролайн считала так же. Лиа промолчала, но по выражению ее лица было ясно, что она согласна с сестрами.
После того как этот вопрос был решен, им оставалось только ждать приезда гробовщика. Кэролайн послала Анетт и Лиа переодеться, а сама села у постели с Джинни. Она не могла оставить мать одну — только не в эти последние минуты. В следующий раз они увидят ее уже в зале прощания, а потом, в окружении друзей и родственников, — на кладбище над обрывом.
Держа мать за руку, Кэролайн снова заплакала и даже не пыталась сдержать слезы, у нее не было на это сил — а может, желания. Она вообще мало плакала в жизни, сейчас это было просто необходимо.
Позже Кэролайн снова попыталась дозвониться до Бена. Ей очень хотелось услышать его голос, но телефон по-прежнему не отвечал. Кэролайн решила, что, когда будет назначено время похорон, а в Чикаго наступит утро, она начнет обзванивать общих знакомых, которые могут знать, где искать Бена. А до тех пор ей остается только гадать и страдать
Вернулась Лиа, но даже после ее возвращения Кэролайн не хотела уходить от Джинни. Она считала, что оставаться с матерью — ее долг как старшей дочери. Впрочем, нет, дело было не в этом, просто она острее других ощущала потребность наверстать упущенное.
Однако Кэролайн понимала, что ей следует переодеться до приезда гробовщика, да и Лиа тоже имеет право побыть наедине с матерью, поэтому она ушла в свою комнату. Глядя на смятую постель, где она спала в эту ночь лишь урывками, Кэролайн попыталась понять, когда умерла мать. Ее поразила мысль, что в этот трагический момент никого из них не было рядом с Джинни, все они были поблизости, но не с ней. В каком-то смысле это повторяло историю их семьи.
Кэролайн снова подумала об этом, когда вернулась в комнату Джинни, где ее уже ждали Лиа и Анетт. Уже в том, что они трое собрались вместе возле тела Джинни, как ни-когда не собирались при ее жизни, было нечто трагическое. В их единстве перед лицом смерти было некое горькое утешение.
Кэролайн чувствовала себя так, будто у нее земля уходит из-под ног, что было довольно странно, учитывая, что она никогда не считала себя зависимой от Джинни. И она действительно не зависела от нее в повседневной жизни, но все же Джинни была ее матерью, и подспудно Кэролайн всегда помнила о ней. И вот внезапно матери не стало, и это уже навсегда.
Около девяти часов раздался звонок в дверь. Сестры переглянулись, Кэролайн нервно сглотнула и прошептала:
— Значит, все это не сон.
Если судить по коротким кивкам, Анетт и Лиа подумали то же самое.