— Лишь старик, гадающий по полету птиц, он чувствует ветер и море. И только. Сивиллы у нас нет.
— Теперь есть. Я иду с вами.
Он замер, не находя нужных слов.
— Ты сам сказал, что я из Вилусы. Вы пришли освободить пленных. Я родилась здесь, в рабстве, но моя мать родом из нижнего города. — Моя рука прикоснулась к нему Ее рукой, мой голос прозвучал Ее голосом: — Она предназначена к этому с рождения. Тебе известно, что я не оставляю покровительством своих жриц.
Он наклонил голову:
— Великая Владычица…
— Иденей не задержится на севере, и если тебе не нужны лишние битвы, лучше поторопись. — Я обернулась, затем посмотрела через плечо назад. — Ты должен выйти в море еще до шторма.
В нарастающем ветре я пересекла площадь и подошла к ступеням храма. Меня дожидалась Кифера.
— Я знаю, ты идешь с ними. Я поняла это еще утром, едва тебя увидев.
— Да.
— Ты несешь Ее в себе как нерожденное дитя, несешь в края, которые я не могу разглядеть. Я не знаю причин, хотя вижу, возможно, яснее твоего.
— Возможно, — отозвалась я. — Мне открыто начало пути, но не виден его исход.
Кифера воздела руки над моей головой.
— Благословение Владычицы Моря, серебрянопенной Афродиты, да пребудет с тобой до конца твоих дней!
Я склонила голову под щедростью благословения и с удивлением почувствовала, как закипают слезами мои смертные глаза.
— Пригляди за Ареном, — попросила я.
— Конечно. Он смелый мальчик, и пусть происходящее не вполне ему ясно — он все поймет, когда вырастет. Ведь ты сделала так, чтобы он мог вырасти.
Я обняла ее на прощание и пошла прочь, к последним кораблям у причала. Я не оглядывалась на святилище, где осталась Долкида — она, наверное, будет служить Кифере или станет ждать, пока не призовут к служению следующую жрицу. Хотя что-то говорило мне, что такого не произойдет.
Моя Владычица не собиралась возвращаться.
Кормчий что-то говорил тому самому воину с длинными черными волосами.
— Я готова.
Внезапно голова моя закружилась, словно меня отрывало от земли крепнущим ветром. Я ведь ничего не ела весь день, только попила немного воды утром, у изгиба дороги.
— Выводим «Дельфина», — распорядился кормчий. — «Семь сестер» пойдет последним.
Я оглянулась. Над Пилосом тянулся тусклый дым, сверху находила туча. Внезапно мир перевернулся, Ее сила меня покинула. Я почувствовала, что падаю.
— Держи ее, Ксандр! — еще услышала я слова кормчего и провалилась в беспамятство.