Я подумала о рыбацких лодках. Дюжина мужчин, восемь женщин, пятнадцать детей — выжили ли они? Боевые корабли в шторм могли выстоять; лодкам пришлось много хуже.
Утро вступило в полную силу. Море волновалось, но уже не бурлило, как раньше. Все, кто был на «Дельфине», выбрались из укрытий и занялись кто уборкой, кто вычерпыванием воды. «Облако» держалось рядом.
Мальчишка, что был с нами в каморке, выскочил на носовую палубу и закричал:
— Смотрите туда!
Я вгляделась. Ксандр приставил руку к глазам и сощурился.
— О Владычица, только не Неоптолем…
Вдалеке шли на веслах три корабля со спущенными парусами.
Кос перебежал на нос и встал рядом с мальчишкой.
— Нет! — Он обернулся, улыбаясь. — Это «Семь сестер», «Охотник» и «Жемчужина»!
Мы подошли ближе; нас узнали, и радостные крики полетели от корабля к кораблю. Эней, когда его судно поравнялось с нами, махнул рукой от кормила:
— Ксандр! Удачливый сукин сын!
— На себя посмотри! — крикнул в ответ Ксандр. — Морская Владычица бережет своих, это радует!
Ней рассмеялся.
Корабли подошли, между всеми пятью протянулись канаты, сцепив нас как гигантский плот.
«Облаку» пришлось хуже всех, хотя «Жемчужина» пострадала еще в бою, проходя слишком близко от ахейского корабля: ей сломало половину правых весел, теперь у нее только по пять на каждый борт.
Ксандр легко перескочил с «Дельфина» на «Семь сестер» и протянул руки за мной. Я поглядела с сомнением.
— Царевич Эней ждет свою прорицательницу, госпожа, — сказал он.
Я оперлась на протянутые руки и прыгнула.
Пришли кормчие других кораблей, мы собрались на задней палубе «Семи сестер». Здесь же был старик — отец Энея, Анхис. При моем появлении в его глазах мелькнуло что-то вроде ужаса.
— Сын мой, — проговорил он, — тебе не пристало держать совет в присутствии женщины.
Лица еще двоих мужчин помрачнели.
Эней спокойно поднял взгляд:
— Отец, в намерении прибегнуть к помощи сивиллы нет ничего неподобающего.
— Многие столетия цари внимали словам сивилл лишь в должном месте и в должное время, — провозгласил Анхис. — Они задавали вопросы во тьме удаленных от мира обиталищ, и ответ сивиллы звучал тем пространным стихом, каким изъясняются боги, желая скрыть свои тайны от смертных. Сивилле не место на царском совете, где ее голос раздается наравне с прочими, где при ней обсуждают государственные интриги и где она вольна вмешиваться в военные дела мужчин.
— Отец, — в голосе Энея послышалось раздражение, — где ты видишь пещеру, чтобы уединиться? Вокруг только море, нас изрядно потрепало штормом, и я созываю совет здесь и сейчас. И я, как тебе известно, не царь. — Он повернулся ко мне: — Госпожа, здесь только ты можешь донести до нас волю богов. Я просил бы тебя остаться.