Единственный ее грех заключался в том, что она хотела немного любви и доброты. Дважды, Тому Чепмэну и Заку Медисону, она доверила свои самые сокровенные мысли и чувства и оба раза обожглась. Женщина ее склада нуждается в уважительном отношении. Ей требуются соседи, о которых она бы заботилась, и дети, которых она бы любила и старалась воспитать честными людьми. Ей нужен домашний очаг; ее предназначение — всегда дарить любовь тем, кто в ней нуждается.
Зак напряженно следил за тем, как Бет Энн расчесывала свои роскошные, черные как смоль, волосы. Может ли он лишить ее всего этого? Она была права, когда говорила, что он уже сделал ей больно, что боль эта в будущем только усилится, решись она соединить свою судьбу с ним. Она заслужила такой участи. Ей нужен кто-то надежный, солидный… на кого можно было бы положиться… кто заботился бы о ней, а Зак Медисон не годится на эту роль.
«О Господи, неужели ему суждено оставить ее», — молча спросил себя Зак. Он снова хотел ее, страстно желал заключить в свои объятия. Впервые в жизни он почувствовал такое стремление, однако Зак понимал, что, если у него осталась хоть капля совести, то он должен отпустить Бет Энн… освободить ее от пут страсти, которые связали их воедино… чтобы она могла сама попытаться найти свое счастье.
Зак подошел к Бет Энн сзади. Она кончиком пальца водила по контуру светлого ряда рисунков, нацарапанных на стене, в глубокой задумчивости кусая губы. Когда он положил руки ей на плечи, Бет проигнорировала его прикосновение, и боль обжигающим лезвием полоснула по его сердцу. Мысленно проклиная свою слабость, Зак крепко стиснул челюсти, потом спросил:
— Все еще хочешь в Викенбург?
— А?
— Я не позволю тебе подвергать себя опасности, — строго сказал он. — Я заберу тебя в Калифорнию и найду какое-нибудь место главного повара или что тебя устроит… прежде чем оставлю в покое.
— Что? Хорошо, — рассеянно проговорила Бет.
— Черт тебя побери, Бет Энн! — прорычал Зак, поворачивая ее лицом к себе. — Оглянись на минуту и выслушай меня. Я не большой мастак по части благородства и пытаюсь сообразить, куда же нам дальше двигать!
— Мне кажется… — Бет облизнула губы и продолжала. — Мне кажется, мы можем отправиться к золотой жиле па.
— Что?! — изумился Зак. — Что ты несешь?
Трясущимся пальцем Бет указала на таинственные иероглифы. — Это секретный код, па… им он пользовался для записи данных. «Север, две мили до гриба,» — вот что они означают. Они указывают направление!
От возбуждения у Зака ходуном заходила челюсть. — Ты уверена?
— Я везде узнаю его. — Внезапно Бет Энн начала смеяться, потом этот смех перешел в хохот, близкий к истерике.