Она вытерла свои мокрые ладони о фартук, пытаясь не обращать внимание на то, что ее блузка от пота прилипла к подмышкам. Девушка была рада, что догадалась сегодня подколоть волосы. День обещал быть знойным. Жара уже начала проникать сквозь толстые кирпичные стены, и дом постепенно нагревался.
— Когда мне понадобится узнать твое мнение, девчонка, я спрошу тебя! — рявкнул Вольф. — Ты так печешься о том, чтобы их преподобие уехали, потому что его присутствие — это головня, которая прожигает твою греховную суть!
Зак вежливо, но упрекающе, цокнул языком.
— Я знаю, как трудна доля родителя, мистер Линдер, но не забывайте: «Доброе слово отвращает ярость».
— Ага, — фыркнул Вольф. — «Оставьте розги и балуйте дитя!» Я стараюсь всегда руководствоваться этим правилом, но эта сорвиголова истощит терпение даже у ангела!
Зак покачал головой. Он был в эту минуту сама доброта, само прощение.
— Несмотря на печальные обстоятельства нашего знакомства, я считаю, что ваша дочь обладает мягким характером, трудолюбива и не чужда идей покаяния. Вы оглянитесь вокруг себя, сэр, и увидите, какой заботой она вас окружила. Ведь во многом вы должны благодарить ее женский вкус за то, что ваш дом выглядит таким уютным и, между прочим, является преуспевающим постоялым двором.
Бет Энн была, словно громом поражена, услыхав в свой адрес столь странную и неожиданную похвалу. Она была так изумлена, что даже не смогла протестовать, когда Зак взял ее руку и нежно сжал ее.
Наморщившись, Вольф стряхнул с бороды крошки своими пальцами, которые были похожи на толстые сосиски, и неохотно кивнул:
— Признаю, что когда мы купили «Отдых путника», он не имел никакого вида, но что касается всей этой женской мишуры, вроде цветастых занавесочек… мне все это всегда было не по душе, преподобный отец мой. Ерунда пестрая, да к тому же слишком дорогая для того, чтобы ее мог позволить себе простой старатель.
— Но эта «мишура» полностью окупила себя, па! — горячо возразила Бет Энн.
Ей было неловко ощущать тепло и мягкость руки Зака, сжавшей ее собственную руку. А стоило ему провести большим пальцем по ее ладони, как дрожь усиливалась и пробегала по всему ее телу. Проигнорировав его легкую улыбку, она все же набралась смелости и вырвала свою руку, продолжая при этом с жаром возражать отцу:
— После того, как мы встали на ноги, я не взяла ни цента из твоего золота! Мне пришлось экономить два года, чтобы купить плиту, которая сейчас стоит у нас на кухне! Ты все время исчезал в своих горах и приходил оттуда счастливый, как блоха в собачьей шерсти. Так хоть бы отсыпал на нужды дома пару унций своего золотого песка! Хоть бы раз!