Голицын рывком обогнал чайника впереди, подрезал, занимая полосу. Сзади отчаянно засигналили.
— Перебьешься, козел…
Голицын сбавил скорость, пропустил чайника вперед, но тут же настиг и теперь уже теснил на обочину.
— Ты этого хотел?!
Чайник немедленно капитулировал, отстал.
Волок продолжил:
— Как насчет нашего главного дела? Смердов разговаривал с Виталькой?
Смердов уже несколько недель разрабатывал свою коронную операцию нападение на инкассаторов. Вместе с Голицыным и Волоком в ней должен был участвовать и третий — Виталька Субанеев. Офицер, первоклассный стрелок, мастер спорта.
Готовились тщательно. График инкассаторов, собиравших выручку вокзальных касс дважды в сутки — рано утром и поздно вечером, изучали в течение нескольких недель. Оставались мелочи.
— Потребуется еще черная представительская «волга» с престижным номером.
— У тебя есть на примете? — Волок снова открыл глаза.
— Минутку…
Голицын не хотел отказывать себе в удовольствии. Он уже наметил на дороге впереди очередную жертву. Обогнал, занял полосу…
— Есть машина? — Волок повторил вопрос.
— Есть. На днях предъявлю.
— А что с оружием?
— Этого добра достаточно. Ну, может, Виталька, — он говорил о Субанееве, их третьем кенте. — прихватит с базы пару гранат. На случай погони…
— Скорее бы… — Волок зевнул.
— Да уж чего ближе! Радио слушаешь?!
Чайник сзади посигналил, дал знать о себе.
— Давай, давай, козел…
Голицын принялся снова тормозить. Позади началась паника. Затерроризированный чайник сошел с полосы.
— Так-то лучше…
Волок снова прикрыл глаза, снова заговорил о деле.
— Задумано, конечно, дерзко…
Нападение намечалось на одном из московских вокзалов в день, когда транспортные менты займутся тем, на что их уже полгода натаскивали обслуживанием прибывающих в Москву делегатов — партийных избранников…
— Но не слишком ли дерзко?!
— Да ты оглянись вокруг, Волок! Почитай газеты. Посмотри — что происходит. Разве до нас сейчас…
Год, действительно, оказался необычным.
Что-то носилось в воздухе.
Потом выяснили: великой державе оставалось существовать всего ничего. СССР агонизировал. Только об этом мало кто догадывался.
В том числе и сам умирающий.
На пороге своей кончины он затевал в Москве дорогостоящий помпезный спектакль — «Съезд КПСС». Столица шумно наряжалась, красилась. Со всех сторон в город должны были слететься тысячи специально отобранных участников торжества.
Под шумок на Верху сводили счеты, перетягивали одеяло, перераспределяли портфели…
А в это время все остальные — незадействованные в праздничной церемонии — жили обычными заботами.