Голицын подошел к телефону на стене, набрал первые пришедшие на ум цифры.
— Слушаю… — раздалось в трубке.
Абонент что-то еще спросил, Голицын повесил трубку, тем же путем вернулся назад, к подъезду.
Если водила тайком за ними наблюдал, видимость их причастности к системе МВД, была продемонстрирована. Можно было сваливать.
Пока Голицын отсутствовал, Субанеев успел придти в себя, притормозил «левака».
— Куда?
— Тут недалеко, мужик…
— Садитесь.
Голицын присоединился к ним.
— Давай прямо.
Развернувшись на Крымском Валу, погнали в обратную сторону.
— Какое место вас интересует? — уточнил «левак» — толстый в шерстяном спортивном костюме и кроссовках, дедок.
— Остановкак напротив Крутицкого подворья.
— Это мы мигом.
Недалеко от «Пролетарской», ближе к метро, они оставили машину, нырнули в переход.
— Давай быстрее… — скомандовал Голицын. Он постоянно приказывал. Мы не знаем, какие меры они предприняли. И что с Волоком.
Виталька вздохнул:
— Остается надеяться на то, что Волок тоже выбрался…
— Должно быть.
Спустились в метро.
Первый поезд Голицын предпочел пропустить, следил за пассажирами на платформе. Никто из них не остался — уехали все до одного.
Сели в следующий.
В составе один из вагонов шел пустым, без освещения. Голицын потянул в него Субанеева.
— Теперь давай, разоружайся…
В темноте Субанеев достал «ческу збройовку», отсоединил магазин, вынул патрон из патронника. Все сложил Голицыну в карман куртки.
— Вот ведь как все получилось… — Виталька попробывал обосновать случившееся как заботу Провидения о их судьбе. — Это как предостережение нам… Должно быть, кто-то из нас троих родился в сорочке…
Получилось у него не очень убедительно.
В темноте туннеля проносились сигнальные огни.
Вагон на мгновение тускло освещался и снова падал в темную пропасть. Голицын молчал.
— Так не считаешь? — спросил Виталька.
Очередной пучок света выхватил и промчал в туннель их черные изображения — оплывшее с живописной шевелюрой и круглоголовое, короткое.
— Почему молчишь?
Голицын усмехнулся.
— Понимаешь? Я-то, дурак, до сих пор считаю, что мы все тут такие крутые! Ты, Волок, я… А оказывается… — Он помолчал. — Еще такой выстрел — и третья пуля, Виталька, твоя! Все!
СМЕРДОВ
Смердов и Голицын сидели в кабинете Люськи Джабаровой за закрытыми дверями и опущенными шторами.
Разговаривали с глазу на глаз.
Сама администраторша отсутствовала — занималась с персоналом где-то в глубине здания.
В нескольких словах Голицын сообщил о случившемся. Но, как обычно, Смердов начал с третьестепенного.
— Об этом чуть позже.
Ему требовалось время, чтобы переварить информацию. Процесс этот как бы происходил самостоятельно, не требуя его усилий и прямого участия.