— Все?
— Да, разъезжаемся.
На светофоре Игумнов вскрыл конверт.
Исполненное калиграфическим почерком второгодникашкольника послание Цуканова содержало несколько отдельных сюжетов, не отделенных друг от друга знаками препинания.
«Убить нельзя помиловать…»
Тем не менее Игумнов разобрался:
«Коржакова похитили…»
Причем в ту самую ночь, когда он заходил в палатку «Азас».
Там он оставил личные документы, которые Цуканов изъял. В похищении Коржакова участвовали оборотнипатрули…
Сегодняшняя ночная разборка в Домодедове закончилась мокрухой. За переходным мостом обнаружен труп. Убитый оказался видновским авторитетом Сохой…
«Соседом по даче начальника розыска воздушки… С которым Желтов обещал переговорить…»
Он порвал записку
Еще в конверте лежали документы. Игумнов раскрыл заграничный российский паспорт:
«Коржаков Евгений Иванович…»
Лицо на фотографии показалось на кого-то похожим, хотя Игумнов был уверен, что видел его впервые…
«„Комитет Глубокого Бурения…“ Такое, чтобы увидел и тут же забыл…»
Тут же находилась карточка «Альфа-банка», лечебная книжка военного санатория. Последняя была вообще не заполнена.
«Непонятно…»
Он переложил паспорт в карман.
«Все. Погнал…»
Последняя мысль пришла как бы вдогонку:
«Если Коржакова похитили неделю назад, а теперь ищут… Значит…Коржаков бежал!..»
Петровка, 38 была рядом.
Cтарший опер Самарский уже ждал — высокий вихрастый живчик, коротко подстриженный, с треугольным узким лицом. На нем была спортивная куртка, кроссовки, джинсы. Так теперь ходили сыскари во всей Европе. И еще в Израиле.
Игумнов?.. — он открыл дверцу, сел рядом. — Привет…
Старший опер МУРа и внутренне тоже поддерживал корпоративный дух розыскного братства, Игумнов это сразу почувствовал, узнав знакомую манеру.
— Ты чего припозднился? — спросил он, словно они знали друг друга сто лет. Дежуришь?..
— Домой еду, — Игумнов не стал говорить про дом в Варсонофьевском, у которого он недавно стоял. Ни о чем, что его в действительности заботило.
— Живешь поблизости?
— У Белорусского. — Счев этикет соблюденным, предложил. — Давай к делу, старшой…
— Что у тебя на Коржакова? — Самарский поправил надплечную кобуры под курткой, подвинулся ближе на сиденьи.
— Простой интерес…
— Так не бывает, Игумнов, — Муровец недоверчиво засмеялся.
— Бывает. — Игумнов достал визитную карточку. — В одном месте мы изъяли это… Тебе она нужна?
— Нет. Вот если бы документы!
— Держи! — Игумнов приложил к визитке российский заграничный паспорт.
Самарский глянул:
— Коржакова?! Ну ты щедр! — Старший опер обрадовался, как ребенок. Где же он находился?