Психовать начал. А баба будто знала, пришла на прииск посмотреть. Увидела меня. И не спускала глаз до конца работы. Уговорила к ней пойти. Я и сам не знаю, как доплелся. Состояние такое, словно в тот день целый общак продул.
— Я поначалу не спал! Все вскакивал, думал, как можно с рудника рыжуху тырить и нычить где-нибудь… Но путное в колчан не шибануло, — признался Огрызок.
— А я весь месяц под Валькиным надзором вкалывал. Она мне и волю, и жизнь сберегла.
— У всякого свой кайф, скажу тебе. Когда я на волю вышел, не знал, куда податься. А судьба к твоему берегу прибила. Может, так надо? — глянул Кузьма на пахана.
— Давай, попробуй тут прижиться. Народ неплохой. Условия нормальные. Заработки как нигде в другом месте. Но чур! С кента и — баста! И в «малину» — ни ногой! Прознаю — ходули своими руками вырву! Либо они, либо я! Заруби себе это насмерть!
— Ты, Чубчик, не наезжай, не грозись! Я уж — пуганый. И помни, гость
— не обязанник. Всегда смыться может, коль хозяин надоест. Ты в «малине» паханил. Я на руднике бугрил. Отвык от угроз. Разве что с охраной засрался. От своих падлюк паскудства не терпел. И тебе не дозволю «на понял» брать. Я еще сам не решил, идти мне на прииск или нет, а ты уже возникаешь, хвост поднял.
— Не лезь в бутылку! Ты тут не первый из «малины». Я ж не с дури зарекся никого из прошлого своего— в дом не пускать! Накололся уже — дважды! Больше не хочу. Потому предупредил.
Огрызок тон сбавил. Но обиду затаил.
— Дай ксивы мне! Покажу на прииске. Коль возьмут — твой кайф. А нет — не взыщи. Тут я — не пахан! — предупредил Чубчик и, взяв документы Кузьмы, утром пошел на работу.
Огрызок с печки не слезал. Набирался тепла впрок. Кто знает, как повернется к нему судьба? Так хоть теперь, коль выпало счастье, нужно заранее отоспаться, отогреться и отъесться. Когда еще такое обломится? Спал Огрызок, свернувшись в комок, поджав острые колени к самому подбородку. Отпустила боль. И человек, не веря в сказку, по старой привычке сворачивался в клубок, чтобы дольше сохранить тепло в теле. Ему снился рудник. Громадные горы отмытой земли, шурфы-пробники и целые пропасти отвальной породы.
Огрызок толкал свою тележку по деревянному настилу. Она застряла в грязи, съехала и соскочила вбок. Он пытался ее вытащить. Но не мог. Тележка полна неотмытой породы. Ее нельзя выгружать. Но как выволочь из грязи, если никто не хочет помочь? Лишь молодой охранник, уставший наблюдать за Кузьмой, сорвал с плеча автомат, прицелился.
Кузьма рванул телегу, она выскочила из глины и поволокла за собою Огрызка