Кружилась голова. Дрожали руки, ноги. Но вернувшийся гость не хотел замечать человечью слабость.
— Хиляй сюда! — позвал Кузьму. И отстегнув от пояса фляжку, подал Огрызку.
— Не пью! — отвернулся тот.
— Мудак! Это не водяра. Водись она у меня, не носил бы на поясе. На груди берег бы, чтоб грела нутро! Тут кровь лосиная. Теплая еще. Пей, хмырь болотный. Она силы вернет.
Огрызок жадно вцепился во фляжку. Пил густую солоноватую кровь. Торопился.
— Не спеши! Твое это! Я уже — от пуза! Тут тебе, чтоб добро не пропало! — смеялся гость. И, выложив сварившееся мясо на стол, заложил в котелок новую порцию: — Хавай, паскуда! Чтоб в пару дней на ходулях держался крепко. И похиляем отсюда! Покуда живы!
— Куда? — спросил Огрызок.
— На волю! К своим! Вот только дельце одно провернем. А там ищи ветра в поле, — хохотал уверенно. И, глянув на Кузьму, удивленно уставившегося на него, продолжил: — Иль не слышал про меня? Баркас я! Слинял из тюряги! Давно бы на материк смылся, да дело имею. Оно и приморило меня здесь. Кой с кем рассчитаться надо. Угольками калеными, а уж потом срываться но холодку. Усек?
— А кто должник? — полюбопытствовал Кузьма.
— Да есть один фраер! В зоне вместе кантовались. Кентом своим его держал. Отмазывал от лягавых. Гревом делился. Он раньше меня на волю смылся. Обещал в «малину» взять. Чтоб честь по чести. Я ему слинять помог. А он, пидер, мозги просрал. Слово забыл. И опаскудил честь фартовую. В «малину» не возник. Застрял, как падла, здесь, на Колыме!
Женился на лягавой! Секешь, Огрызок? Законников облажал! Не просто фраернулся!
— По мне хрен с ним! Лишь бы своих не закладывал, не высвечивал «малины», — отмахнулся Кузьма, сообразив, о ком идет речь.
— В том-то и дело: высветил! И расколол. Да не одного! Ссучился, падлюка! Меня накрыть хотел! Но не обломилась лафа! От меня он нигде не денется! Надыбаю и в руднике! Прикнокаю за все.
Огрызок, засомневавшись, головой качал.
— Я не один из зоны смылся. Ну и к нему. А он… Лягавых натравил!
— Чубчик не такой, — не поверил Кузьма.
— И ты его знаешь?
— Я в его «малине» с пацанов дышал. Как маму родную, пахана знаю. Натемнили тебе на него! Липа все! Не сука он! — распалился Кузьма.
— Красавчика накрыли с его помощью. Только Чубчик знал, куда тот хиляет. И вывел мусоров на след. Они и попутали. Размазали кента в ментовке.
— Откуда знаешь? — не поверил Огрызок.
— Я уже четыре раза в Магадане был. Виделся с ворами. Они и трекнули: мол, крышка Красавчику, угробили лягавые.
— Ты что? Обязанником ему был?
— Да! Его последнее слово передали мне — найти Чубчика, зажился, падла, на свете.