— Машина, уменьшить ход до семнадцати. — Вот так вот, тихонько, тихонько.
Казалось бы ничего не произошло, но вскоре Петр Афанасьевич начал замечать, что головной все же слегка отдалился, переменили свое положение относительно "Страшного" и остальные. Вот они уже идут вровень не со вторым, а с третьим миноносцем. Головной сбрасывает ход, второй замешкался и зазор заметно сокращается, третий также реагирует с запозданием, о четвертом и говорить не приходится. Науменко видит только силуэты кораблей, что творится на палубе не рассмотреть, так что скорее всего и японцы не видят их приготовлений, но на всякий случай маскировка не помешает.
Командир бросает взгляд в сторону аппаратов. Малеев и Акинфиев замерли на местах наводчиков, на аппараты наброшены куски брезента, придав им несуразную форму, так что если японцы что и видят, то им ничего не разобрать. Хотя, что они могут увидеть. Ага, запасные мины уже готовы к заряжанию, только поверни аппарат и можно заряжать. Вот только мины все еще в трубах, ну да это мы мигом.
— Ермий, готовы?
— Готовы, командир.
— С богом!
Брезент сдернут. Первый, пошел. Хлопок, эсминец мелко вздрогнул выталкивая длинную сигарообразную тушу, которая с всплеском падает в воду и быстро набирая максимальную сорокаузловую скорость устремляется к кораблям противника. Второй, пошел. Вновь хлопок, дрожь, всплеск и пенный след устремившийся к своей цели. Аппараты быстро разворачивают и начинают перезаряжать, люди работают молча и слаженно, как на многократных тренировках, никто не суетится, не путается друг у друга под ногами, каждый знает, что ему следует делать. Для того и слито семь потов на эту палубу, чтобы сейчас все работало как часы.
Часы. Науменко смотрит на секундомер, тут же переводит взгляд на японцев. Нет, вроде ничего не изменилось, ничего не заподозрили. Взгляд на орудийную платформу, возле которой пригнулся расчет. Все верно, нечего отсвечивать, бог весть какая у них там оптика и насколько глазастые сигнальщики, с их хваленым кошачьим зрением. Отдавать приказ им рано, так как сразу после атаки, Петр Афанасьевич планирует отворачивать на сто восемьдесят градусов и прикрыться дымами. Если кто и успеет сделать выстрел, так это кормовое орудие, ну еще с правого борта. По одному, не больше, потому как после все заволочет дымом. Снова взгляд на секундомер. Медленно. Как все же медленно течет время. Японцы вроде уравняли скорость, начинают приводить в порядок строй, но зазор между кораблями сократился еще больше.
— Серегин, дымы!
— Есть дымы! — слышится отдаленный голос, а затем над кормой начинает вспухать черный столб дыма, пока он еще не набрал силу, но облако растет с каждой секундой.