Сено мягкое, душистое — его пряный аромат сводит с ума, хотя куда уж больше-то!
Тебе восемнадцать лет, ты влюблена, как сто тысяч мартовских кошек, и эта звездная ночь — для тебя и твоего мужчины.
Ласковые руки, умелые, нежные. Направляю, ласкают, гладят, похлопывают.
Губы жадные, жаркие, бесстыжие, смеющиеся…
Она знала в ту ночь только одно — это ее мужчина, ее единственно верный, правильный мужчина, потому что только с правильным мужчиной не больно, не стыдно, не противно — а легко, невесомо и волшебно.
Это было как… как Селия говорила… поцелуй ангела. Почему-то она именно так для себя назвала их первую близость. Это уж потом были вздохи и стоны, бурный натиск и радостная сдача на милость победителя, бешеный стук двух сердец, прерывистое дыхание, капельки пота на висках и груди, выгнувшееся в опытных руках мужчины стройное девичье тело… Но самый первый раз все равно был прекраснее всего.
Поцелуй ангела.
Бриттани Кларк сидела одна в пустой квартире, пила шампанское сразу из двух фужеров и улыбалась, а по щекам у нее текли слезы. Она их не вытирала — просто не замечала.
И какое ей дело было до жен, детей, других женщин? Она видела только его, она дышала только им, лишь его руки и его поцелуи имели Значение, а все остальное — незначительные мелочи. Сейчас ей было даже немножко страшно — и как она ухитрилась так спеленать собственные чувства? За прошедшие годы Бриттани Кларк почти не позволяла себе вспоминать — а воспоминания все равно оказались живы. Как будто все было вчера…
Она врала матери, что идет к Клер. Предупреждала Клер, чтобы та не проговорилась. Садилась на велосипед и уезжала совсем в другую сторону, потом прятала велосипед в старом амбаре Уилкинсонов и пешком пробиралась через поле старого Гранджера обратно. Еще четверть часа через рощу — и юная Бриттани оказывалась на поляне, где стоял сарай, доверху набитый сеном. Она вбегала в покосившиеся двери, останавливалась, прижимая руки к груди, переводила дыхание — и навстречу выходил улыбающийся Эл Дэвис. Он обнимал ее и целовал прямо в смеющиеся губы, а его руки нетерпеливо шарили по спине, по груди, расстегивали джинсовую рубашку, освобождали от тесных джинсов…
Они падали в душистое сено — и мир распахивался прямо в открытый космос.
Бриттани вдруг вспомнила Пола Галлахера, вспомнила Ван Занда, вспомнила Гарри Дойла и Чака Рустиано, своих прежних любовников…
Нет, верность Элу она не хранила. Но изменяла ли? Ни разу. Потому что все мужчины, побывавшие в ее постели за эти годы, ничего для нее не значили. Она закрывала глаза — и вспоминала Эла. Так было проще.