– А? – спросил сторож спросонья.
– Не дергайся, папаша, ежели на перо не хочешь напороться, – предупредил его Яким.
Старик быстренько все понял и кивнул головой.
– Ну, вот и ладно, – сказал Яким. – Коли послушным будешь, ничего с тобою, может быть, и не случится. Будешь послушным-то?
Сторож снова кивнул головой.
Яким связал его приготовленной заранее веревкой. Сторож не сопротивлялся.
– Молодец, – похвалил его Яким. – А теперь открой рот.
Сторож послушно разинул рот, и Яким с силой запихал в него кусок скомканной байковой тряпицы.
– Носом дыши, – посоветовал напоследок сторожу Яким, – а то сдохнешь, – и пошел к локомотиву…
Завмаг Филипчук, он же бывший налетчик Яким, оторвал взгляд от окна. Ночи в июле короткие, глазом моргнуть не успеешь, как небо из черного становится серым, а потом начинает голубеть. Несмотря на опорожненную бутылку, в голове было ясно, а может, это начинающийся день не давал ему захмелеть из-за свежести раннего утра.
Яким подтянул к себе сверток и откинул угол материи. Потом еще один и еще. В неясном свете, падающем из окна, тускло сверкнули масляной сталью бок старенького «нагана» и лезвие финского ножа…
Золотой запас России они сносили в вагон молча, только сопели да обливались потом. Мешки с монетами «реквизировали» все до единого, затем погрузили в вагон золотые полосы и принялись за ящики. На каждом из них имелось четкое клеймо государственного казначейства Российской империи. Ящики были одинаковыми и тяжелыми, весом пуда по четыре с лишком. Но, как говорится, своя ноша – не тянет. Особенно золотая. Поэтому «экспроприация», как называл Ленчик то, что они делали, шла споро, и даже худой и похожий на высохшую жердь Гриша, отдуваясь, таскал ящики один за другим без передыху. Впрочем, мужик он был жилистый, и иметь дело с тяжестями ему, очевидно, приходилось не однажды.
– Давай, ребятки, давай, – подбадривал остальных Савелий Николаевич, принимая от Мамая очередной ящик и взваливая его на плечо. – Еще немного, и хорош!
Когда стрелки часов показали половину шестого, случилось то, чего не ожидал никто. Стена вдруг с грохотом и очень быстро поехала обратно, словно оборвались тяжелые пружины, державшие ее. Мамай, подававший ящики, бросился было к стремительно уменьшавшемуся проему, но стена сомкнулась быстрее, чем он подскочил, и Мамай остался внутри хранилища.
– Мамай! – крикнул Родионов уже в бетонную стену, но ответа, конечно, не услышал. Лишь через мгновение изнутри раздался глухой звук.
Родионов лихорадочно бросился к цифровому замку и набрал уже известный код.