Если, конечно, только чужаки явятся. Это еще бабушка надвое сказала.
Я посмотрел в глазок. Всего-то навсего Микита и Шанель. Я отодвинул засов.
Микита:
— Охрана бдит?
Лидия:
— Впусти их, Харрисон.
Я:
— Прекрати называть меня «Харрисон». Ты не мама.
Лидия вечно корчит из себя командиршу, когда ее подружки приходят. Сразу вся надувается и начинает: «Харрисон, иди к себе в комнату и делай уроки». А я не хочу к себе в комнату. Это они желают меня услать, чтобы не мешал смотреть «Холлиоукс»[3]. Крутейшее мыло, нечего сказать. Все только и делают, что слюнявятся. Иногда даже парень с парнем. Чесслово! Просто тошнотина какая-то.
Я:
— Вот скажу маме, что вы смотрите всякую шнягу. Сплошные поцелуи.
Тут Лидия захлопывает дверь у меня перед носом. Подождет, пока я подойду поближе, и захлопнет. Низость какая. Раньше она себе такого не позволяла. На все готова, лишь бы ее тупые подружки посмеялись надо мной.
Я:
— Открой дверь!
Лидия:
— Микита против. Ты ее за попу щипаешь.
Я:
— Не гони. Нужна мне ее попа.
И это правда. Сдалась мне Микитина попа. Уж лучше сунуть руку в муравейник с муравьями-убийцами. Микита и Шанель дико озабоченные — как начнут заливать про мальчишек, с кем якобы сосались (это означает очень крепкий поцелуй), хоть беги. У Микиты губная помада — вишневая. И со вкусом вишни. Говорит, это чтобы наши с ней поцелуи были сладкие и свежие.
Я:
— Поцеловать меня? Отвали!
Микита:
— И куда ты денешься? Вот ведь втрескался, даже подойти боится.
Я:
— Ничего я не втрескался. Да чтоб ты в крокодилью яму свалилась.
Микита была бы ничего себе, если бы только рот не разевала. Села как-то мне случайно на руку, так мне аж жарко стало. А щипать ее за попу я и не собирался. Она еще та динамистка, вечно материт наш телик, какой он древний, даже корпус из дерева. Телик нам достался из раковой лавки, когда-то он мертвецу принадлежал. Картинка появляется не сразу, надо подождать, пока телик нагреется. И еще куча времени пройдет, пока цвет появится. Успеешь сходить поприветствовать вождя и вернуться. Я проверял.
Микита не пойдет на похороны мертвого пацана. Она его не знала.
Микита:
— Да на хрена мне эти заморочки? Все похороны одинаковые.
Я:
— Выкажешь уважение.
Микита:
— Какое еще уважение? Сам виноват, что дал себя убить, не надо было подставляться. Не фиг играть с огнем.
Я:
— Сама не знаешь, что несешь, тебя там даже не было. Ничего он не подставлялся, убийца просто захотел отобрать у него деньги на жрачку из «Цыплят Джо».
Микита:
— Да ради бога. Сам не знаешь ни хрена. И вообще ты еще младенчик. Сопляк, а туда же.