В принципе, за иллюминаторами уже была настоящая ночь. ДАМ раньше всего один раз в жизни летел вертолётом, понятно, что Ми-восьмым, из Москвы в Калязин. Дело было лет десять тому, хотя и не ночью. Надо было прибыть на переговоры по закупке у местной швейной фабрики крупной партии джинсов “под Врангеля”. Бизнес его только набирал обороты, и Дмитрий старался быть пунктуальным. Кто-то из друзей уговорил его не ехать по мерзкой осенней дороге машиной, а воспользоваться попутной вертушкой знакомых ребят, бывших афганцев, перегонявших как раз из Быково списанный вертолёт для продажи крутому грузину, державшему тогда Калязин и округу.
Летели долго, больше часа, тоже наобум, в плотной облачности, и, если честно, было так страшно, что Дмитрий поклялся себе больше вертолётами не пользоваться. Как потом рассказывали со смехом летуны, главным было не напороться на почти семидесятипятиметровую пятиярусную колокольню снесённого неуёмными большевиками Никольского собора, торчащую из волн Угличского моря прям у Калязинского берега. Понятно, что в те года никто никаких габаритных огней для предупреждения воздушных судов на колокольнях не устанавливал и не жёг…
Но вот, надо же, как повернулось. Влез так влез!.. Он вспомнил знаменитую самоуспокойку Суворова во время опасных атак — “Дрожишь, скелет? Ты ещё не так задрожишь, когда узнаешь, куда я тебя поведу!..”
С почти километровой высоты Москва выглядела обычно — оазис блеска, сытости и надменности. Золотые огни уличного освещения и чудные подсветки высотных зданий и театров на чёрном бархате ночи смотрелись сказочно. Как будто бы ничего и не случилось в Поволжье, как будто бы никто столицу никакими проблемами и не смущал. Но в то же время по курсу полёта можно было явственно различить три серьёзных пожара. Тушили ли их, жилые ли дома пострадали или магазины, было не разглядеть. Непонятно было и как там, внизу, действует чрезвычайное положение и комендантский час.
Салон президентского вертолёта поражал солидной, прямо-таки кабинетной отделкой рационально переоборудованного тесного пространства. ДАМ вспомнил свой первый полёт на Ми-8 и его грязное, обшарпанное нутро, половину которого занимал дополнительный бак для горючего и повсюду валялись какие-то тросы, пакеты, пластмассовые канистры, источавшие крепкую вонь…
ДАМ хотел было попросить пилотов снизиться до подходящей для разглядывания подробностей высоты, но передумал, сообразив, что в вечерней темноте особо не насмотришься, а попусту теребить командира вертолёта, занятого серьёзным государственным делом по доставке главного державного тела — не годится…