– Мне кажется, сегодня на ужин паста. Хочешь, найдем Ронду и поедим рядом с булимиками, поприкалываемся?
Врачи в «Тенистых аллеях» сказали ей, что она всю жизнь принимала неправильные лекарства.
– Как это? – недоверчиво спросила она. – Что это значит? Никто ничего не соображает? И что за дерьмо я принимала все это время?
– Вам не должны были назначать антидепрессанты, – объяснили ей. – Они не подходят людям с маниакальными расстройствами, они лишь обостряют манию и дестабилизируют психику.
Но у этих неправильных препаратов была и хорошая сторона: ей назначали неправильное лечение, а значит, у нее есть оправдание и право на карточку, открывающую двери тюрьмы. Значит, это не ее вина: в это состояние ее ввергла проклятая химия! Она невиновна, безумна и оправдана. Или нет?
Она в это не верила. Это не всерьез. Возможно, она просто слабый, дурной человек без принципов и характера, и у нее вовсе нет маниакальной депрессии. Садовая разновидность неудачника, эгоистичная и никому не нужная. Может, ее диагноз – ложь, которой ее пытаются утешить, чтобы она себя не возненавидела. Ну, она им покажет. Она возненавидит себя еще сильнее.
В один прекрасный день неожиданно позвонил ее отец, Тони. Хотя его звонок всегда был неожиданностью.
– Эй, привет, крошка. Как поживает моя девочка?
Сьюзан была потрясена, услышав его голос. И, как всегда, маленькая девочка внутри ее втайне разволновалась, но, как обычно, она не желала этого признавать.
– Привет, пап, мне кажется, у меня все нормально для человека, попавшего в психушку.
Тони рассмеялся своим смехом дамского угодника.
– Но ты ведь скоро оттуда выйдешь, верно? И не говори, что тебя там плохо лечат.
Сьюзан по-детски захихикала и состроила рожицу.
– По сравнению с чем? С другими психушками, в которых я не была?
Тони начал напевать:
– Схожу с ума, я схожу с ума без тебя, я схожу с ума от тоски… Сьюзи, я, наверно, в следующие выходные буду в ваших краях по делам. Как ты думаешь, разрешат старику навестить тебя?
– Конечно, разрешат, – сказала она. – Когда ты приедешь?
И туг она сделала то, чего не делала даже в два года. Тогда, если он обещал прийти в гости – или если ей говорили, что блистательный папочка скоро ее заберет, – маленькая, но мудрая Сьюзан пожимала плечами и отвечала: «Может быть». И, кивнув, отворачивалась.
Но что сделала сейчас выросшая безумная Сьюзан?
(Правильно.) Поверила ему.
Она прождала весь день, как дура, нарядилась и накрасилась, ждала, смотрела на часы и звонила в отель, где, по его словам, он собирался остановиться, звонила не один раз, а два, три или даже четыре. Она доиграла до конца всю пьесу «Дочка и ужасный папа», пока не сообразила, что делает. При всем своем с трудом обретенном осознании и снисходительном понимании она сбросила со счетов свои странные отношения с отцом, его расстройство внимания, и, поскольку он был недоступен, свой пунктик насчет мужчин под названием «мне не терпится не получить то, что хочу».