Мужчина — молодой, высокий и мускулистый — со вздохом встал и подошёл к панорамным окнам, выходящим в просторный сад. Она молча проводила его взглядом и тоже стала смотреть на зелёные, усеянные цветами газоны, на пальмы, которые мягко покачивались от морского бриза. Как ей захотелось туда — пробежать босиком по траве, до самого пляжа… чтобы волны касались её ног, пока те не покроются гусиной кожей.
Она спросила себя, доведётся ли ей когда-нибудь снова ощутить солнце на своей коже и воду на волосах после того, как они сделают с ней то, что собираются. Она хотела спросить об этом доктора Мендозу, но ответ знала уже наперёд: да, конечно. Мол, разумеется, есть границы, она это знает, но потеряет она не так много, как ей кажется. Мол, не надо воспринимать это так трагично, в конце концов, есть законы, которые регулируют, сколько можно у неё забрать, а в Европе к законам относятся очень серьёзно.
В Европе ко всему относятся серьёзно, в первую очередь к евро — это царь и бог старого мира. И нового тоже. И всех других миров, какие только можно себе представить.
Он и привёл её сюда. Привёл их обоих, мысленно дополнила она и краем глаза посмотрела на мужчину, который вместе с ней ждал здесь своей участи. Он был очень хорош собой — темнокожий, с чуть ли не европейскими чертами лица, узким прямым носом и высокими скулами. Прямой, как копьё, и такой рослый, что ей пришлось задирать голову, чтобы взглянуть на его волосы, падавшие на плечи сотнями тонких косичек. Она спросила себя, из какой страны он может быть родом, но тут же сама себе ответила, что это неважно. Как и она, из какой-нибудь африканской, одной из тех, что дышат на ладан. Его семья, как и её, перешагнула, должно быть, границу абсолютной нужды, и он, как и она, пришёл к выводу, что может дать им только один шанс выжить, продав то немногое, чем обладал, — единственное, что ещё ценилось на европейском рынке: собственное тело, такое молодое, привлекательное и здоровое, что один из многих европейских миллионеров пожелал его купить. В том случае, если структуры молодого мозга при благоприятном стечении обстоятельств окажутся подходящими к его собственным. Происходило это столь редко, что граничило с чудом, однако время от времени такое случалось, как это случилось и у неё и как, должно быть, случилось у этого молодого человека, раз уж он здесь, в голубом халате и со своим взглядом, потерявшимся в море у горизонта.
Когда её допустили к участию в программе, она была одной из семисот девушек, сплошь африканок и азиаток. Через месяц их число сократилось до пятидесяти. Теперь, после четырёх месяцев анализов и тестов, остались только она и Ясмина. Ясмина была марокканка и делила с ней комнату с тех пор, как было решено внести их обеих в лист ожидания. А вчера доктор Мендоза попросил её прийти сюда сегодня утром натощак, — возможно, сегодня и будет проведена окончательная операция. Если она пройдёт успешно, её семья, которая уже получила тысячу евро, когда её допустили к участию в проекте, получит головокружительную сумму в десять тысяч, и больше им уже никогда не придётся беспокоиться о том, как выжить в Эфиопии.