— Так-так, значит, у нас появился воришка! — голос был суровый и не сулил ничего хорошего. — Новичок еще, — немного мягче произнес отец Лаваль, рассмотрев его как следует, но все еще не выпуская уха. — Правил не знаешь, мальчуган. Прежде всего — никогда не воруй у священников, они не такие богатые. Кроме того, мы всегда готовы и так поделиться, чем Бог послал. Надо только попросить. Во-вторых, никогда не хватай горячее — обожжешься. — Он прищурился. — Я тебя вроде не знаю. Ты не из моего прихода?
Реми не мог вымолвить ни слова — от испуга и стыда.
— Нет. Я тебя точно никогда раньше не видел. Ты откуда?
Ухо он его отпустил, но все равно не убежишь: дверь собой загораживает.
— Ну а пирогу-то что же, пропадать? Неси-ка блюдо.
В общем, вместо наказания, к которому Реми уже приготовился, он получил царское угощение. Вкус того пирога он помнит до сих пор. Потом он все рассказал кюре о своих злоключениях: он жил у дяди Гийома и тети Мари, у них было полно детей, еды мало, он как-то раз съел больше положенного, дядя его отстегал как следует, и он убежал.
— Да, это ты хорошо придумал, — сказал кюре своим обычным, слегка насмешливым тоном. — А знаешь, мне как раз нужен помощник по дому, я вот ногу повредил, хожу пока плохо.
Реми облизал губешки:
— А есть давать будете?
— Буду. Только вот что еще: у тебя, по-моему, вши. Сейчас я отыщу что-нибудь подходящее, а это мы сожжем, пожалуй. Спать будешь вон там, в уголке. Ты не храпишь?
— Н-н-нет вроде…
— А я, говорят, храплю. Но ты меня не буди — такова воля божья. Давай-ка свои лохмотья, вон корыто, ведро рядом.
Конечно, отец Лаваль не удовлетворился тем, как мальчишка помылся. Он сам выскреб его как следует, так что кожа горела. Но желудок был полный, да еще и на завтра вроде обещано было — и Реми остался.
Он прожил у отца Лаваля целых два года.
Вспоминая об этом, Реми улыбался. Улыбка все еще играла на его лице, когда после второго стука в дверь она распахнулась и на пороге возник человек в сутане, совершенно не похожий на отца Лаваля — маленький, толстенький, розовощекий, лет на тридцать моложе.
— Да? — произнес он не слишком благожелательным тоном.
— Я пришел повидать отца Лаваля. Меня зовут Реми Мишо. Я жил тут у него много лет назад. Мне сказали, он болеет и обо мне спрашивал.
В какой-то момент он уже подумал, что опоздал, но нет, кругленький кюре отступил, раскрывая дверь шире, и впустил Реми в дом.
— Отец Дюбуа, — представился он. — Отец Лаваль и впрямь очень болен. Я проведу вас к нему, только ненадолго. Он очень слаб, разговоры его сильно утомляют.