В доме все было по-прежнему. Горели свечи, на столе оставалась еда. Они прошли через кухню в спальню; там были только узкая кровать и три вешалки с одеждой.
Отец Лаваль с трудом повернул голову им навстречу. Боже мой, как он изменился! Бледный, исхудавший, глаза ввалились. Но в них светился ум — так же, как и раньше. Узнал…
— Реми! Реми, который пирог хотел украсть!
Отец Дюбуа бросил на гостя изумленный взгляд, но Реми не заметил этого, как и больной. Реми опустился на колени, припал к его ложу, прижался к его безжизненной, в синих венах руке.
— Тот самый! — Реми старался, чтобы голос его звучал весело. — Ну вот, отец Шовро меня напугал, а зря!
Рука старика слегка пошевелилась, голос был еще слышен, но в нем не было отчаяния.
— Ох, сын мой, как хорошо, что довелось еще с тобой повидаться — в последний раз, я уж знаю. Много о тебе думал последнее время. Ты мне был отрадой, тогда, когда жил здесь…
— А я думал, со мной забот хватало…
— Верно. Но это и была отрада. Ты, я слышал, женился? Взял девицу чистую и непорочную.
— Точно, — кивнул Реми. — И она уже беременная. Весной первенца ждем.
— Хотелось бы самому окрестить, да, видно, не придется. Меня уже наш всевышний к себе призывает. Я не боюсь. Пора. Теперь мне еще легче, ведь ты пришел со мной попрощаться.
— Ну, еще рановато прощаться. На сей раз у меня вшей нет… — Реми неловко глянул на стоявшего рядом кюре: что он о нем подумает! — Может, опять найдется какая-никакая лежанка, поспим, а завтра еще поговорим.
— Конечно. Ты устал с дороги. Отец Дюбуа позаботится. — Поразительно, какая знакомая улыбка! — И накормите его как следует, святой отец. Он всегда ужасно прожорливый был… До утра, потом поговорим, верно ты сказал.
Но утром, когда отец Лаваль еще спал, раздался стук в дверь. Не успел еще отец Дюбуа подойти, как дверь с грохотом распахнулась и ворвались два солдата.
— Это дом священника Андре де Лаваля! — произнес один из них. Это был не вопрос, а утверждение. Мундир грязный, сам небритый.
— Отец де Лаваль болен, — проговорил отец Дюбуа, отступая в глубь комнаты. — Что вам от него нужно?
— Мы пришли его арестовать, — объявил солдат. — Ведите нас к нему.
Последовало молчание, потом вмешался Реми, он как раз заканчивал завтракать:
— Он же с постели не встает уже много недель!
Его одарили презрительным взглядом.
— У нас есть приказ.
— Но за что? — пропищал отец Дюбуа, как испуганная мышка. — Что он мог сделать, он же на смертном одре?
— Мятеж против короны. Будут судить — все по закону.
— Но ведь умирает же человек! Куда его сейчас такого? — Реми встал, подошел поближе.