Солей окинула взглядом всех за столом: как-то они восприняли то, что сказал Реми? Лица Луи и Пьера выражали явный интерес. Лицо отца оставалось непроницаемым, на дедушкином появилось тревожное выражение. Франсуа с Антуаном переглянулись, и Солей не могла понять, что это значит. Близнецы явно что-то замышляли — и вовсе не очередную шутку или розыгрыш.
И как раз в этот момент сын Пьера Венсан врезался лбом в угол стола. Крик! Слезы! Даниэль вскочила, чтобы приложить к шишке мокрую тряпку, Барби начала утешать малыша, Пьер забурчал, что сейчас все пройдет, что плакать недостойно мужчины.
Все отвлеклись от мрачных мыслей, и остаток дня прошел достаточно ровно, но беспокойство осталось.
В доме все затихло. Реми ушел, дети после вечерней молитвы быстро уснули. Пьер вышел задать корма скотине, Барби поставила на печку котел с едой на утро: за ночь, на неостывших угольях, все хорошо разварится.
Эмиль с каким-то безучастным видом сидел на лавке; невидящий взор его был устремлен на догоравшие поленья. Он слегка вздрогнул, когда Солей опустилась перед ним на колени.
— Папа, он тебе понравился?
"Он, конечно, из-за Луи переживает", — подумала Солей.
— Кто? Этот Мишо?
То, что отец назвал его не по имени, уже было плохим предзнаменованием. У Солей все сжалось внутри.
Эмиль погладил натруженное плечо:
— Ничего вроде парень. Но не хозяин. И болтает, пожалуй, лишнее.
— Луи же его спросил. Что же ему, врать?
— Думаешь, все правда, что он говорил?
— Ну, он сказал, что думает и что слышал. Почему это должно быть неправдой?
Он положил свою руку поверх ее руки.
— Он хороший человек, папа! — сказала она мягко, уговаривающе.
На его лице промелькнула кривая усмешка.
— Да уж, конечно, тебе лучше знать! Хотя почему нет? Я как твою мать в первый раз увидел, сразу понял, это — моя единственная женщина. И вот уже двадцать семь лет женаты и ни разу грубого слова друг другу не сказали.
Барби, которая как раз в это время складывала свой фартук, при этих словах слегка приподняла бровь, но возражать не стала.
— Он хочет заходить ко мне.
— Вот как? — Эмиль изобразил изумление. — Никогда бы не подумал! В церкви никакого внимания на тебя не обращал и на танцах тогда тоже, да и сегодня — только ел да о политике рассуждал, а на тебя даже не взглянул! Вот только почему-то вызвался помочь нам с жатвой — к чему бы это?
В глазах Солей блеснула радость:
— Правда?
— Небось не знает, как косу держать. Тоже мне, помощник!
— Ну, правда, он ничего? Можно, чтобы он заходил?
Эмиль безнадежно махнул рукой:
— Если скажу "нет", кто меня послушает? Мать твоя уж не знает, как от тебя избавиться…