— Твое приданое — это оружие? — недоверчиво спросил он.
— А зачем нам одежда, шерсть или кубки? У тебя и так столько всякого добра, что нам хватит на несколько лет. Кроме того, отец не стал бы давать за мной таких пустяков.
— А я-то, беседуя с Гербертом, решил, что твой отец прислал мне в подарок меч!
Услышав имя мажордома, Элайя недовольно нахмурилась.
— Он сказал, ты не хочешь разговаривать с ним и отсылаешь прочь, — заметил Джордж.
Надо было сообразить, что дворецкий не упустит случая донести на нее. Элайя никак не могла избавиться от совершенно безосновательного, но упорно не желавшего оставлять ее впечатления, что домоправитель — человек нехороший, как и его брат.
— Не знаю, что за срочность обсуждать дела, — ответила Элайя, искоса глядя на мужа и изображая улыбку, которая, как она надеялась, отвлечет его. — В конце концов, сегодня первый день после нашей свадьбы. Кроме того, я скорее захочу побеседовать с каменным изваянием, чем с Гербертом. Статуя и та живая по сравнению с ним!
К великому ее облегчению, Джордж улыбнулся.
— Согласен, Герберт — не самый обходительный человек на свете, но, заверяю тебя, он великолепно справляется с хозяйством. Завтра ты непременно должна переговорить с ним. Отныне это твоя обязанность.
— Джордж, давай не будем говорить о делах.
Устоять перед ее улыбкой было невозможно, и Джордж тут же решил, что она права. Кому приятно вести скучные разговоры на следующий день после венчания?
— Ну, так и быть, завтра так завтра.
Он привлек ее к себе и крепко обнял, собираясь не спешить и быть нежным.
Элайя ответила на его поцелуй с той же стремительной горячностью, что и накануне ночью.
В конце концов, сейчас они одни…
Усталость Джорджа как рукой сняло, и желание вскружило ему голову. Поцелуй затягивался, Джордж незаметно оттеснил Элайю к стене и его рука скользнула к ней под юбку. Элайя слабо застонала, словно побуждая Джорджа не медлить.
Губы его прокладывали дорожку из поцелуев все ниже и ниже, и вдруг…
— Господи помилуй!
— Что такое? — выдохнула Элайя и, открыв глаза, увидела перед собой раздраженное лицо мужа.
— Ненавижу, когда на тебе бриджи!
— И я тоже — сейчас! — Элайя уткнулась в широкое плечо мужа, и смех ее прозвучал приглушенно.
— Что, черт возьми, я, по-твоему, должен?..
— То же, что я делаю с твоими бриджами, — обольстительным шепотом отозвалась она. — Распусти шнурки…
Выражение лица Джорджа чуть смягчилось, а глаза его по-прежнему горели страстью.
— Лучше я их разрежу.
— Ну, так что же ты медлишь? — пробормотала она.