— Куда?
— В аул, где предколхоза убили. Хочу сам с людьми поговорить.
— Зачем э-э… рисковать? Очень опасное дело — ехать, стреляют из кустов, — осторожно возразил нарком.
— Неужели из кустов? — ядовито осведомился Иванов. — По чьей вине, позвольте спросить, кусты стреляют? Если опасно, обеспечьте охрану. Выезжаем в семь. Предупредите начальника райотдела. Поедет с нами.
Положил трубку, поморщился. Сколько раз замечал: говорить с наркомом все равно что горелую резину жевать — так и тянет сплюнуть.
Заставил себя подняться, заварил чай. Налил в чашку, опустил туда желтый кругляшок лимона. Прижал его ко дну, подавил ложкой. Отхлебнул. Неожиданно всплыла перед глазами фотография: заляпанное грязью лицо, грязь доверху забила глазницы. Убийство в ауле. Толпа ввалилась в дом председателя колхоза. Хозяина выдернули в исподнем из постели, связали руки ремнем и погнали на улицу. Там уложили лицом в грязь и хряснули камнем по затылку. После чего сообщили в райотдел милиции Ушахову.
Утром тронулись в путь. Нарком Гачиев рыскал верхом вдоль охраны хмурый, невыспавшийся. Позади всех ехал Ушахов.
Скоро въехали в ущелье. Слезилось изморосью нависшее небо. Сизая щетка леса на хребтах процеживала рваные тучи, временами утопая в них совсем. Лошади всхрапывали на спусках, вспарывая копытами жидкий глинозем, нашпигованный прошлогодним листом. От мокрых крупов поднимался пар.
К Хистир-Юрту добрались к обеду. Небольшая плотная кучка стариков стояла посреди улицы. Иванов спешился, оглядел лица. Закаменело в них терпеливое упрямство. Темные жилистые руки лежали на посохах. Суконные полы бешметов трепал шалый ветер, ерошил разномастные веники бород.
Разверзлись в бородах рты. Старики заговорили по-русски, не доверяя переводчику наболевшее:
— Зачем ставили яво Хистир-Юрт?
— Абу, пирсидатель, с германом воюет. Абасов это время колхоз грабит!
— В сельсовете воровал — турма сидел, финагентом был — тоже турма попадал, тепер пирсидатель стал — сапсем беда!
— Мы гаварили яму — уходи!
— Колхоз много грабил, барашка на водка менял, дойный корова шашалык сибе резал. Ей-бох, сапсем совесть нету!
— На район первый сикиртарь мы письмо писал.
— Район милиции тоже писал: гаварил — убири, убиват будим!
Иванов тяжело развернулся, достал взглядом начальника райотдела милиции Ушахова:
— Такое письмо из аула получали?
Ушахов глаз не отвел:
— Получал.
— Какие меры приняли?
Ушахов подвигал челюстью, не ответил.
— Я спрашиваю: что предприняли?
Заворочался в седле, хлестнул плетью по голенищу нарком. Удерживая шарахнувшегося жеребца, сказал: