Осекся старик, горло, как петлей, обидой перехватило.
— На фронте, думаешь, легче? — возник, шаркнул наждачным голосом Шамидов.
— Молчи, ишак! — вскинулся старик. — Мой сын потом с братьями винтовку у солдата отнимали, меня на спину сажали и в горы ушли. За ними остальные разбежались. Всех теперь пандит-дезертир зовут. Меня сюда прислали. Га-ли-за-цию хотят получить от этого… Работать могут, налог платить согласны. На войну идти — тоже согласны, только чтоб на каждого винтовку дали.
Опустил правую бровь чечен-большой. Поднял левую.
— Вот оно что.
— А этот ишак говорит: давай тридцать тысяч, тогда отдам га-ли-за-цию. Жадный, совсем как Валиев, богатым хочет стать!
— Кто? Какой Валиев? — выпрямился, переглянулся с Шамидовым начальник.
— Тоже начальник. В милиции бандитов ловит. Поймает — деньги берет, потом отпускает. За то, что не ловит, — тоже деньги берет.
— Откуда знаешь? — буровил насквозь глазами старший.
— Вайнахи говорят. Такой хабар везде.
— Старшего лейтенанта Валиева… — по-рыбьи хватанул воздух Шамидов, истлевая в неистовом гневе, — советскую милицию грязью поливать?! Как позволяете, товарищ нарком? За такие слова под трибунал, судить надо!
— Вас! — непонятно и страшно отрубил начальник. Показательно отстранился.
— Что?
— Вас под суд надо, гражданин Шамидов, — уточнил нарком.
Шайтан поймет, что им, энкаведешникам, в ответ говорить надо: хохотнуть, вроде как шутка из его сахарных уст вылетела, или уже узел в дорогу собирать? А потому, напрягаясь в склизкой неизвестности, опасливо усомнился инструктор:
— За что?
— За преступную халатность. Почему с последним приказом наркома товарища Берии не ознакомились?
— С… каким… последним?
— С тем, где сказано: все денежные взносы в фонд Красной Армии от бывших бандитов отменить.
— Мужчина! Молодец Берия! — не выдержал и выпустил горячее одобрение старик. Ожил и воспрянул горец. Его безнадежное дело, ради которого сюда так тяжело добирался и которое совсем было утопил в собственной жадности этот кровосос за столом, вдруг поднял и спас большой начальник. Теперь не надо его молодым сыновьям скрываться, не надо мстить за оскорбление хищному недоноску за столом, не надо кровью, лишениями отстаивать свободу свою.
Между тем опасливо прощупывал Шамидов слова наркома: «Денежные взносы… Приказано отменить». Отменить приказ, которого не было? Значит, сцену играет нарком… Зачем? Посмотрим. Подыграть надо.
— Не успел последний приказ прочесть, — покаялся инструктор.
— Бойцы на фронте успевают за Родину жизни отдать, а у него нет времени бумагу прочесть! Волокитчик! Бюрократ! — распаляясь, вбивал нарком инструктора в кресло. И, разделавшись с недостойным, повернулся к старику: